В детстве мне много раз снился один и тот же сон:
над дорогой, по которой я иду среди множества людей,
с рёвом пикирует самолёт со свастиками...
Я не была на страшной той войне,
И, падая под вражеским прицелом,
Не я вжималась в землю под обстрелом.
Не я сгорала в танковом огне,
И с боем отступая по полям,
Сжимая зубы, в сердце уносила
Друзей погибших братские могилы
В берёзах и сожжённых ковылях...
Не я в атаку шла, поднявшись в рост,
За Родину,
не думая о смерти,
И падала на грудь спалённой тверди,
В руке зажав земли родимой горсть.
Не я закрыла сердцем Сталинград.
Не я сражалась, как отец и деды.
Не я прошла полмира до Победы,
Как шёл сквозь смерть за отчий дом Солдат.
Но вновь и вновь мне снятся эти сны.
И надо мной, бегущей,
вновь кружится
Со свастикой безжалостная птица,
Из мною не изведанной войны...
Ночь нежится в объятьях тишины...
Лишь чьи-то сны случайно заплутали.
В них столько лет, из той далёкой дали,
Идёт солдат
дорогами войны...
Наша Таня громко плачет
«Что случилось, дорогая?
Утопила в речке мячик,
Иль ещё напасть какая?»
Но Татьяна не ответит,
Нынче плохо очень ей.
Ведь в душе гуляет ветер,
Мрачный, хладный ледовей.
Пустота в ней поселилась,
Серой краской мир раскрашен.
Темнота вокруг сгустилась,
Тане нашей очень страшно.
Тонет, бедная, в пучине,
И она не отпускает.
Какова тому причина,
И сама не понимает.
По щеке слеза скатилась,
А за ней спешит другая.
Будто в бездну опустилась,
Боль в груди всё нарастает.
Тьма сгущается сильнее,
Бездна стала только глубже.
Веселиться не умеет,
Больше радости не будет.
Таня плачет постоянно,
Дни слились все воедино.
Она стала очень странной,
И друзья проходят мимо.
Одиночество и слёзы –
Вот что стало теперь нормой.
Это словно дождь и грозы,
Будто быстрый смерч огромный.
Таня в яростной пучине,
Она её захватила.
По неведомой причине
Тьма бедняжку поглотила.
И так длится бесконечно,
Не видать нигде спасенья.
Ведь депрессия извечна.
Как найти освобожденье.
Тьма и серость постоянны,
Слёзы станут вашим другом.
Для нормальных это странно,
Но обычно для недуга.