Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Одна история», «Шум времени», «Предчувствие конца», «Артур и Джордж», «История мира в 10½ главах», «Попугай Флобера» и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий чуть ли не до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
«К какому жанру следует отнести „Портрет мужчины в красном“ – историческому, биографическому или философскому?» – спрашивала газета Independent; и сама же отвечала: «Ко всем трем одновременно! Перед нами идеальный путеводитель по удивительной эпохе». Итак, познакомьтесь с Самюэлем Поцци – модным парижским доктором конца XIX века, отцом современной гинекологии и легендарным бабником; словом, тем самым «мужчиной в красном», изображенным на знаменитом портрете кисти Сарджента «Доктор Поцци у себя дома». Через призму путешествия доктора, снабженного рекомендательным письмом от Сарджента Генри Джеймсу, на Туманный Альбион Барнс рассматривает Belle Époque (Прекрасную эпоху) во всем ее многообразии, и читатель не может не провести тревожных параллелей с днем сегодняшним. Причем едет доктор не один: компанию ему составляют рафинированные аристократы князь де Полиньяк и граф Робер де Монтескью – прототип барона де Шарлюса из эпопеи Пруста «В поисках утраченного времени».
Впервые на русском!
Для Барнса первым экспериментом биографической прозы, вдохновленной живописью, стал сборник эссе «Открой глаза», а после смерти жены Барнс написал «Уровни жизни», где в том числе, он рассказывает о Саре Бернар и ее отношениях с журналистом и воздухоплавателем Надаром.
«Портрет мужчины в красном» - история еще одного сердечного друга Бернар, блестящего французского хирурга-гинеколога Самюэля Поцци (1846 – 1918), прототипа Доктора Котара из «Поисков утраченного времени».
Поцци родился в семье протестантского пастора, семья ожидала, что Самюэль пойдет по его стопам, но «Происхождение видов» Чарльза Дарвина произвело на мальчика слишком сильное впечатление.
Студентом Поцци бесплатно оперировал парижанок в общественных больницах, красавчик-доктор стал настолько популярным, что открытки с его фотографиями вкладывали в упаковки с шоколадом (сейчас сложно представить подобное)).
Барнса зацепила картина Джона Сингера Сарджента
«Доктор Поцци дома» - на нем доктор изображен в красном шлафроке и домашних парчовых туфлях. Дочитав книгу до конца, становится ясно, почему зацепила. Ослепительный алый цвет, красный фон, парчовые тапки - все это совершенно не вяжется с образом Поцци, истинного денди из уходящей Прекрасной эпохи, где его образованные современники были готовы стреляться с теми, кто сомневался в их вкусе.
«Мы знаем: работа над картиной велась до полудня, после чего изображаемый и художник вместе садились за стол; известно также и то, что жена изображенного на портрете человека была изумлена чудовищным аппетитом художника»
Кроме Поцци, в центре повествования Барнса еще два знаменитых француза: граф де Монтескью и князь Эдмон де Полиньяк. Барнс посмеивается над другим их современником, Оскаром Уайльдом, называя его позером, «художником-аэрозолем». Много пишет о дочери Поцци, разочарованной в нем жене Терезе, и других многочисленных женщинах, которые окружали главного героя.
Что в этом романе особенно ценно - он позволяет ненадолго отвлечься от эпохи сегодняшней. Совершенно другой сорт суеты: калейдоскоп портретов, знакомых имен, исторических анекдотов и сносок, постоянное забавное противопоставление англичан французам, решительные дамы и трепетные мужчины. Периодически возникает желание залезть в википедию, проверить тот или иной факт, но тут же становится лень, какая разница на самом-то деле.
«У Эдмона де Гонкура была двоюродная сестра по имени Федора, которая в августе 1888-го посетовала на обнищание одной из ветвей ее рода. «Ничего удивительного, – сказала она мужу. – У них на протяжении пяти поколений все женились по любви!»
«В глазах дез Эссента любой механизм стоит выше человеческого существа: «Найдется ли где-нибудь на земле существо, зачатое в наслаждении, рожденное в муках и при этом более поразительное, намного более прекрасное, чем два локомотива, недавно приобретенные Северной железнодорожной компанией?»
«Статистические пики числа дуэлей напрямую коррелируют с политической ситуацией. Один такой пик отмечался во время вспышки буланжизма. Когда развернулось дело Дрейфуса, писатель-дуэлянт Эжен Рузье-Дорсьер, известный организатор поединков (сам дрался двадцать два раза и организовал в общей сложности сто девяносто две дуэли), пришел в восторг от новой перспективы этого бизнеса».
«Одно занятие, равно ненавистное денди и эстету, представлял собою спорт. Эти двое могли находить удовольствие в популярных развлечениях, опосредованно связанных со спортом: так, дез Эссент завел интрижку с американской акробаткой, а по его примеру и герой Лоррена, господин де Фокас, тоже находил себе предметы страсти «в среде сенсационных гимнастов то ли мужского, то ли женского пола».
«В XVII веке бытовала такая французская поговорка о нетрадиционной ориентации: «Во Франции – аристократия, в Испании – монашеская братия, а в Италии – кто вокруг и далее». Существует и более позднее высказывание, принадлежащее Барбе д’Оревильи: «Мои вкусы меня к этому склоняют, мои принципы это допускают, но уродливость моих соотечественников меня отвращает».
Для Барнса первым экспериментом биографической прозы, вдохновленной живописью, стал сборник эссе «Открой глаза», а после смерти жены Барнс написал «Уровни жизни», где в том числе, он рассказывает о Саре Бернар и ее отношениях с журналистом и воздухоплавателем Надаром.
«Портрет мужчины в красном» - история еще одного сердечного друга Бернар, блестящего французского хирурга-гинеколога Самюэля Поцци (1846 – 1918), прототипа Доктора Котара из «Поисков утраченного времени».
Поцци родился в семье протестантского пастора, семья ожидала, что Самюэль пойдет по его стопам, но «Происхождение видов» Чарльза Дарвина произвело на мальчика слишком сильное впечатление.
Студентом Поцци бесплатно оперировал парижанок в общественных больницах, красавчик-доктор стал настолько популярным, что открытки с его фотографиями вкладывали в упаковки с шоколадом (сейчас сложно представить подобное)).
Барнса зацепила картина Джона Сингера Сарджента
«Доктор Поцци дома» - на нем доктор изображен в красном шлафроке и домашних парчовых туфлях. Дочитав книгу до конца, становится ясно, почему зацепила. Ослепительный алый цвет, красный фон, парчовые тапки - все это совершенно не вяжется с образом Поцци, истинного денди из уходящей Прекрасной эпохи, где его образованные современники были готовы стреляться с теми, кто сомневался в их вкусе.
«Мы знаем: работа над картиной велась до полудня, после чего изображаемый и художник вместе садились за стол; известно также и то, что жена изображенного на портрете человека была изумлена чудовищным аппетитом художника»
Кроме Поцци, в центре повествования Барнса еще два знаменитых француза: граф де Монтескью и князь Эдмон де Полиньяк. Барнс посмеивается над другим их современником, Оскаром Уайльдом, называя его позером, «художником-аэрозолем». Много пишет о дочери Поцци, разочарованной в нем жене Терезе, и других многочисленных женщинах, которые окружали главного героя.
Что в этом романе особенно ценно - он позволяет ненадолго отвлечься от эпохи сегодняшней. Совершенно другой сорт суеты: калейдоскоп портретов, знакомых имен, исторических анекдотов и сносок, постоянное забавное противопоставление англичан французам, решительные дамы и трепетные мужчины. Периодически возникает желание залезть в википедию, проверить тот или иной факт, но тут же становится лень, какая разница на самом-то деле.
«У Эдмона де Гонкура была двоюродная сестра по имени Федора, которая в августе 1888-го посетовала на обнищание одной из ветвей ее рода. «Ничего удивительного, – сказала она мужу. – У них на протяжении пяти поколений все женились по любви!»
«В глазах дез Эссента любой механизм стоит выше человеческого существа: «Найдется ли где-нибудь на земле существо, зачатое в наслаждении, рожденное в муках и при этом более поразительное, намного более прекрасное, чем два локомотива, недавно приобретенные Северной железнодорожной компанией?»
«Статистические пики числа дуэлей напрямую коррелируют с политической ситуацией. Один такой пик отмечался во время вспышки буланжизма. Когда развернулось дело Дрейфуса, писатель-дуэлянт Эжен Рузье-Дорсьер, известный организатор поединков (сам дрался двадцать два раза и организовал в общей сложности сто девяносто две дуэли), пришел в восторг от новой перспективы этого бизнеса».
«Одно занятие, равно ненавистное денди и эстету, представлял собою спорт. Эти двое могли находить удовольствие в популярных развлечениях, опосредованно связанных со спортом: так, дез Эссент завел интрижку с американской акробаткой, а по его примеру и герой Лоррена, господин де Фокас, тоже находил себе предметы страсти «в среде сенсационных гимнастов то ли мужского, то ли женского пола».
«В XVII веке бытовала такая французская поговорка о нетрадиционной ориентации: «Во Франции – аристократия, в Испании – монашеская братия, а в Италии – кто вокруг и далее». Существует и более позднее высказывание, принадлежащее Барбе д’Оревильи: «Мои вкусы меня к этому склоняют, мои принципы это допускают, но уродливость моих соотечественников меня отвращает».
Des Esseintes still has time to catch his train, but finds himself reflecting that when he had previously travelled abroad—to Holland—his expectation that Dutch life would be similar to Dutch art had been rudely unfulfilled. What if London life similarly fell short of his Dickensian preconceptions? “What was the point of…