Каждое лето Аслан и Хамид приезжали на Кавказ — к бабушке, в белый дом с виноградной лозой, резными ставнями и ароматом базилика. Их друг Тимур всегда встречал их первым — с вечной улыбкой и криком: — Ну наконец-то! Сестрёнка. Лейла. Маленькая, смешная, с вечно взлохмаченными кудрями и в платьях, которые не подходили к её лихому характеру. В первый день она налетела на Хамида с палкой — «я мушкетёр, а ты злодей!», — и покорила его с первой секунды. Аслан смеялся, глядя, как она прыгала по камням босиком, не боясь ни синяков, ни уколов травы. Она была младше всех. Ей было всего восемь, когда они впервые приехали. Хрупкая, босоногая, с чёрными глазами, в которых плескалось всё небо Кавказа. Её детская любовь к братьям была одинаково крепка: Аслану она доверяла, у Хамида — хохотала до икоты. Тимур качал головой: — Не обращайте внимания. Она к вам привязалась. Но это было не просто детство. Это было лето, которое формировало судьбы. С каждым годом она росла. Кудри стали мягче, улыбка — тише. Платье стало алым, лёгким, как лепесток мака. А глаза — уже не детские. И братья начали меняться. Аслан помогал ей нести вёдра с водой, читал книги на веранде, ставил ей музыку. Хамид — дразнил, придумывал прозвища, вызывал у неё смех, иногда злость, но никогда равнодушие. Между ними началась тишина. Осторожная, напряжённая. Они перестали смотреть друг другу в глаза, когда речь заходила о ней. Один знал, как она засыпает под колыбельные, другой — как она хохочет, когда щекочешь. В том последнем лето они подрались. По-настоящему. С кровью, с криком, с проклятиями. А потом, молча, дали друг другу клятву: — Никто из нас не будет с ней. Иначе мы потеряем не только её, но и друг друга.
Возвращение
Годы прошли. Ушли детские привычки, костлявые колени, игры на заднем дворе.
Они встретились вновь на одном из свадебных мероприятий. В толпе, среди музыки, смеха и новых лиц — и она. Лейла. Уже взрослая. Женщина. В алом платье, которое лёгкой волной касалось пола. Волосы, чуть удлинённые, всё такие же кудрявые. Но взгляд — чужой. Спокойный. А за её спиной стоял он. Муж. Высокий, уверенный. Его рука лежала на её талии, будто напоминая: она — моя. Братья молчали. Смотрели. Не дышали. — Она правда замужем, — прошептал Хамид. — Счастлива, — ответил Аслан. И они оба поняли, что потеряли её не в тот вечер. А в то лето. Когда решили не бороться. Голос из прошлого (от лица Лейлы) Я часто возвращаюсь туда — в наше детство. В дом бабушки, где пахло чабрецом и хлебом. Где меня звали «мелкой», но всегда ждали. Аслан. Тихий, внимательный. Он был опорой, даже когда я ещё не понимала, что это значит. Хамид. Бешеный, острый, солнечный. С ним я смеялась больше всех. Я была Тимурова сестра. Но, наверное, для них — чем-то большим. Когда мне сказали о сватовстве, я удивилась. Но потом увидела — он добрый. Муж. Тот, кому я сказала «да». Он не спрашивал о прошлом. Он просто любил. И я выбрала. Без сомнений. Потому что то, что было с братьями, — это было навсегда в сердце. Но не для жизни Эпилог 1: Письмо, которое не отправилось (Аслан) Лейле. (Но ты никогда не узнаешь об этом письме.) Ты не должна ничего знать. Ты не виновата. Каждое лето — это была жизнь. Полноценная, отдельная от всего. Там было небо, пахнущее полынью, и твой голос, который всегда звал не туда, где удобно. Ты стала светлой памятью. Не капканом, не сожалением. Если когда-нибудь твой ребёнок спросит: — Мам, кто такие были Хамид и Аслан? Ты можешь сказать: — Это были мои друзья. Те, кто любили меня по-разному. Но правильно. С любовью, Аслан Эпилог 2: Внутри машины (Хамид) Хамид сидел в машине, за стеклом — дождь. Он только что вышел с праздника, где Лейла — в алом — смеялась и держалась за руку мужа. А потом её ладонь легла на живот. Она была беременна. Он смотрел. Молчал. Вдохнул глубже. — Лейла… — прошептал. Без горечи. Без злости. Просто отпуская. И впервые за много лет… улыбнулся. Конец
её глазах было лето
Каждое лето Аслан и Хамид приезжали на Кавказ — к бабушке, в белый дом с виноградной лозой, резными ставнями и ароматом базилика. Их друг Тимур всегда встречал их первым — с вечной улыбкой и криком: — Ну наконец-то!
Сестрёнка. Лейла.
Маленькая, смешная, с вечно взлохмаченными кудрями и в платьях, которые не подходили к её лихому характеру. В первый день она налетела на Хамида с палкой — «я мушкетёр, а ты злодей!», — и покорила его с первой секунды. Аслан смеялся, глядя, как она прыгала по камням босиком, не боясь ни синяков, ни уколов травы.
Она была младше всех. Ей было всего восемь, когда они впервые приехали. Хрупкая, босоногая, с чёрными глазами, в которых плескалось всё небо Кавказа. Её детская любовь к братьям была одинаково крепка: Аслану она доверяла, у Хамида — хохотала до икоты.
Тимур качал головой: — Не обращайте внимания. Она к вам привязалась.
Но это было не просто детство. Это было лето, которое формировало судьбы.
С каждым годом она росла. Кудри стали мягче, улыбка — тише. Платье стало алым, лёгким, как лепесток мака. А глаза — уже не детские. И братья начали меняться.
Аслан помогал ей нести вёдра с водой, читал книги на веранде, ставил ей музыку. Хамид — дразнил, придумывал прозвища, вызывал у неё смех, иногда злость, но никогда равнодушие.
Между ними началась тишина. Осторожная, напряжённая. Они перестали смотреть друг другу в глаза, когда речь заходила о ней. Один знал, как она засыпает под колыбельные, другой — как она хохочет, когда щекочешь.
В том последнем лето они подрались. По-настоящему. С кровью, с криком, с проклятиями. А потом, молча, дали друг другу клятву: — Никто из нас не будет с ней. Иначе мы потеряем не только её, но и друг друга.
Возвращение
Годы прошли. Ушли детские привычки, костлявые колени, игры на заднем дворе.
Они встретились вновь на одном из свадебных мероприятий. В толпе, среди музыки, смеха и новых лиц — и она. Лейла. Уже взрослая. Женщина. В алом платье, которое лёгкой волной касалось пола. Волосы, чуть удлинённые, всё такие же кудрявые. Но взгляд — чужой. Спокойный.
А за её спиной стоял он. Муж. Высокий, уверенный. Его рука лежала на её талии, будто напоминая: она — моя.
Братья молчали. Смотрели. Не дышали.
— Она правда замужем, — прошептал Хамид. — Счастлива, — ответил Аслан.
И они оба поняли, что потеряли её не в тот вечер. А в то лето. Когда решили не бороться.
Голос из прошлого (от лица Лейлы)
Я часто возвращаюсь туда — в наше детство. В дом бабушки, где пахло чабрецом и хлебом. Где меня звали «мелкой», но всегда ждали.
Аслан. Тихий, внимательный. Он был опорой, даже когда я ещё не понимала, что это значит. Хамид. Бешеный, острый, солнечный. С ним я смеялась больше всех.
Я была Тимурова сестра. Но, наверное, для них — чем-то большим.
Когда мне сказали о сватовстве, я удивилась. Но потом увидела — он добрый. Муж. Тот, кому я сказала «да». Он не спрашивал о прошлом. Он просто любил.
И я выбрала. Без сомнений. Потому что то, что было с братьями, — это было навсегда в сердце. Но не для жизни
Эпилог 1: Письмо, которое не отправилось (Аслан)
Лейле. (Но ты никогда не узнаешь об этом письме.)
Ты не должна ничего знать. Ты не виновата.
Каждое лето — это была жизнь. Полноценная, отдельная от всего. Там было небо, пахнущее полынью, и твой голос, который всегда звал не туда, где удобно.
Ты стала светлой памятью. Не капканом, не сожалением. Если когда-нибудь твой ребёнок спросит: — Мам, кто такие были Хамид и Аслан? Ты можешь сказать: — Это были мои друзья. Те, кто любили меня по-разному. Но правильно.
С любовью, Аслан
Эпилог 2: Внутри машины (Хамид)
Хамид сидел в машине, за стеклом — дождь. Он только что вышел с праздника, где Лейла — в алом — смеялась и держалась за руку мужа. А потом её ладонь легла на живот. Она была беременна.
Он смотрел. Молчал. Вдохнул глубже.
— Лейла… — прошептал. Без горечи. Без злости. Просто отпуская.
И впервые за много лет… улыбнулся.
Конец