Внушая женщине сознание ее телесного несовершенства, можно крепко привязать ее к себе.
Взаимность в любви,..- это исключение, ведь чаще всего любит лишь один, а другой занят тем, чтобы убежать от любви так далеко, куда унесут ноги.
Деньги не выйдут из моды никогда.
Как и в прежние времена, молодых людей тянет к искусству, а многих тянут туда за руку родители, потому что сами родители в искусстве ничего не смыслят, разве что знают о его существовании.
... Если ты переполнен доверху, то из тебя однажды всё выплеснется наружу, и достаётся при этом совершенно невинному существу.
В принципе, его инструмент никак не связан с остальным телом. А женщину любовь всегда захватывает целиком. Женщину влечет к тому, чтобы отдать за любовь все, что она имеет, и оставить сдачу на прилавке.
В порнофильмах вкалывают намного больше, чем в фильмах, посвященных миру труда.
Позаботишься в молодости, порадуешься в старости.
Пока человек к чему-нибудь стремится, он живет.
Если хочешь быть не таким, как все, за это тоже приходится платить.
Искусство и порядок - враждующие родственники.
...Женщину любовь всегда захватывает целиком. Женщину влечёт к тому, чтобы отдать за любовь всё, что она имеет, и оставить сдачу на прилавке.
Свободно владеть чем-то означает иметь возможность уйти в любую минуту. То, чем ты овладел, останется где-то позади и будет ждать.
Мужчина любит получать удовольствие и не любит ждать, а женщина на месте удовольствия затевает строительство жилого квартала, потому что в ее случае затронуто целое в его страшной и угрожающей совокупности. Женщина и мир ее чувств - факт малоприятный.
Мало кто из женщин дожидается настоящего суженого, большинство удовлетворяется первым попавшимся и самым малым.
В любви позволено все, нельзя лишь шутить с нею.
Бесплатной бывает только смерть, да и за нее расплачиваешься ценой жизни.
...enough men had gone off to war saying the time for gardening was when the war was over; whereas there must be men to stay behind and keep gardening alive, or at least the idea of gardening; because once that cord was broken, the earth would grow hard and forget her children.
Now I had been taught that the body contains no ambivalence. The body, I had been taught, wants only to live. Suicide, I had understood, is an act not of the body against itself but of the will against the body.
Какое счастье, что у меня нет детей, думал он, какое счастье, что я не хочу быть отцом. Я никогда не хотел стать отцом. Что бы я стал делать здесь, в глуши, с ребенком, ведь ему нужно молоко, нужна одежда и друзья, он должен ходить в школу. Я не смог бы выполнить по отношению к нему свой долг, я был бы никудышный отец. И как же просто жить изо дня в день, плыть по течению времени. Я один из немногих, кому повезло, меня не призвали в армию. Ему вспомнился лагерь Яккалсдриф, взрослые с детьми за колючей проволокой – со своими собственными детьми или с племянниками, внучатыми племянниками, вспомнилась земля, так плотно утоптанная их ногами, так беспощадно выжженная солнцем, что никогда уже больше на ней ничего не будет расти. Прах моей матери я принес сюда, домой, думал он, а отцом моим был «Норениус». Отцом моим был список запретов, приколотый к двери нашей общей спальни, в нем было двадцать одно правило, и первое из них гласило: «В спальне всегда надлежит соблюдать тишину», и еще моим отцом был учитель по труду, у него не хватало нескольких пальцев на руке, но он больно выкручивал мне ухо, если деревяшка, которую я точил, получалась неровной, и еще моим отцом были воскресные утра, когда мы надевали рубашки и шорты цвета хаки, черные носки и башмаки и шли парами в церковь на Папегай-стрит получить отпущение грехов. Вот кто был моим отцом, а мать умерла и еще не воскресла. И потому хорошо, что я, тот, кому нечего передать людям, живу здесь, вдали от всех.
Он жил от восхода солнца до заката, другого времени не было.
Я был нем и прост в начале жизни, буду нем и прост в конце.
Каждый камень отбрасывает тень.
Well, the laws of nations have you in their grip now: they have pinned you down in a bed beneath the grandstand of the old Kenilworth racecourse, they will grind you in the dirt if necessary. The laws are made of iron, Michaels, I hope you are learning that. No matter how thin you make yourself, they will not relax. There is no home left for universal souls, except perhaps in Antarctica or on the high seas.
...Такие, как Михаэлс, связаны с миром, который нам с вами недоступен. Они слышат зов великого доброго творца и повинуются ему.