Возможно, справедливо утверждение, что мы не существуем по-настоящему до тех пор, пока не появился кто-то, кто заметит наше существование. Мы в полном смысле слова не владеем даром речи, пока не найдется кто-то, кто поймет то, что мы говорим. По сути, мы не вполне живы, пока нас не полюбили.
... я спрашивал себя: "Как ей могли понравиться одновременно эти туфли и я?"
На осла не сердятся за то,что он не умеет петь,поскольку его природ не позволяет ему издавать других звуков,кроме фыркания.Точно так же нельзя обвинять любовника в том,что он любит или не любит,поскольку это не в его власти,а потому он не может нести за это ответственность.
Если цинизм и любовь находятся в противоположных частях спектра, не влюбляемся ли мы иногда с тем, чтобы уйти от обессиливающего цинизма, к которому мы склонны?
Я думаю, если бы можно было прямо спросить, большинство людей, конечно, согласились бы с тем, что в наше время уже нет и не может быть никакой романтики. Но они не обязательно сказали бы правду. Это лишь способ защитить себя от того, чего они действительно хотят. Изначально они верят в это, а потом изображают, что не верят, пока жизнь не заставит или не даст возможность поверить. Мне кажется, многие люди охотно отказались бы от своего цинизма, если бы только могли, но большинству так никогда и не предоставляется случай.
"Игнорируй меня, и я буду тебя любить, не звони мне вовремя, и я поцелую тебя, не спи со мной, и я буду обожать тебя"
Любовь может возникнуть мгновенно, с первого взгляда, но время ее умирания значительно дольше.
Пугают масштабы, до которых нам свойственно идеализировать другого человека, в то время как мы с таким трудом выносим даже самих себя - именно потому, что мы с таким трудом...
Одно из проявлений иронии любви состоит в том, что нам легче легкого уверенно сближаться с теми, кто нам меньше всего нравится, тогда как серьезное желание лишает нас необходимой доли непосредственности, а привлекательность предмета рождает чувство неполноценности по сравнению с тем совершенством, которым мы сами наделяем объект своей любви.
" - Если мужчина говорит, что позвонит мне в девять, и действительно звонит в девять, я не буду брать трубку. В конце концов, что он во мне нашел? Мне понравится только такой парень, который заставит меня ждать, - в половине десятого я сделаю для него что угодно."
"У людей не в обычае любить то, что имеешь" (Анатоль Франс)
"Обижающийся - сложная натура, его сообщения крайне противоречивы, он во всеуслышание требует помощи и внимания и в то же время готов его отвергнуть, поскольку хочет, чтобы его понимали без слов"
"Всякий человек называет то, что нравится ему и доставляет ему удовольствие добром; и называет злом то, что не нравится ему: это различие так велико, что, подобно тому, как один человек отличается от другого сложением, так же они различаются и в том, что касается общего определения добра и зла. Точно так же не существует такой вещи, как agathon haplos, то есть просто хорошего..." (Томас Гоббс)
"В первый момент действия отдельного человека оцениваются как хорошие или плохие вне всякой связи с побудительным мотивом, но в расчет принимаются только полезные или вредные последствия. Тем не менее скоро люди забывают причину такой оценки и думают, что качество хороший и плохой были изначально присущи самим действиям, независимо от следствий..." (Фридрих Ницше)
"Я страдаю, значит, я не такой, как все. Меня не понимают, но именно потому, что я заслуживаю лучшего понимания"
"Само нарушение коммуникации с трудом поддается обсуждению, если только обе стороны не заинтересованы в ее восстановлении. Все это ставит любящего в почти безнадежное положение: соблазнительные преимущества разумного диалога кажутся исчерпанными, и его попытки вызывают только раздражение. Пока любящий действует по правилам (по-доброму), эти действия носят , как правило, иронический характер, они подавляют любовь, в стремлении оживить ее "
Я насквозь проезжаю Джилмертон, крохотную деревушку у Гриффа, где должен бы был повернуть на Стратспелд, если бы ехал туда. Когда я туда ездил, там была коллекция из трех одинаковых «Фиатов-126», эти маленькие синие машины стояли передком к дороге у одного из домиков; они были здесь уже не один год, и мне каждый раз хотелось остановиться, найти владельца и спросить у него: «Почему эти три маленьких синих „Фиата-126“ вот уже целое десятилетие стоят перед вашим домом?» Просто интересно было узнать, а потом, из этого могла получиться приличная статейка, да и за все эти годы мимо проехали миллионы людей, которые задавали себе тот же вопрос, но я так ни разу и не удосужился, все время в спешке, все время проносишься мимо, стремясь побыстрее попасть в поблекший рай, каким всегда был для меня Стратспелд… К тому же три маленьких синих «фиата» недавно исчезли, так что все это можно выкинуть из головы. Чего только теперь не коллекционируют — хоть грузовые фургоны. Я испытал боль, чуть ли не горе, когда впервые увидел этот дом без трех автомобильчиков перед ним; это было похоже на смерть в семье, словно попал в беду какой-то дальний, но дорогой дядюшка.По тем же ностальгическим причинам, по которым я поехал этой дорогой, ставлю кассету со старыми записями дядюшки Уоррена.В глубине лощины Ликс-Толл есть еще одна автодиковинка: ярко-желтый лендровер высотой футов десять — стоит у дороги рядом с гаражом. У него не колеса, а четыре черных трака, словно перед вами помесь лендровера с бульдозером «катерпиллер». Стоит там уже несколько лет. Простоит еще немного, и, может, я зайду к ним и спрошу: «Почему вы?..»В спешке пролетаю мимо.
Мысли у меня обгоняют друг друга, а точнее, а вроде как попытались бежать, да застряли у беговой дорожки - начали снимать тренировочный костюм, запутались в штанах, попрыгали-попрыгали на одной ноге, да и рухнули на землю, а остальные бегуны тем временем ушли далеко вперед.
Идиотский наркотик, совершенно бесполезный, настоящее говно. Затянешься первый раз — и никакого тебе кайфа, вызывает устойчивое привыкание и ведет к летальному исходу, обещая при этом богатое разнообразие, а если не помрешь от рака легких или инфаркта, то в старости тебя ждет омертвение тканей на ногах. Куски мяса начинают отгнивать прямо на тебе и умирать по частям, исторгая гной и вонь, а ты еще жив, но приходится оттяпывать тебе ноги, и ты приходишь в себя после операции, хрипишь, от боли у тебя все горит, и ты страдаешь без сигареты. А табачные компании тем временем спонсируют спорт, сражаются с запретами на рекламу и с нетерпением потирают руки, предвидя расширение рынка на Восток и Дальний Восток, растет число курящих женщин, которые горят желанием доказать всем, что и они могут быть безмозглыми жопами, а по телику показывают судебные процессы, на которых юристы с дерьмом вместо мозгов говорят: «Но ведь пока еще никто не показал, как табак вызывает рак», а ты сидишь и кипишь, а потом узнаешь, что Тэтчер берет у «Филипа Морриса» полмиллиона за консультирование в течение трех следующих лет, и даешь себе клятву никогда больше не покупать их продукцию, но в конце дня все же закуриваешь еще одну сигарету и втягиваешь в себя дым, как прежде, и обеспечиваешь прибыли этим сучьим выродкам.
Это было лучше религии, а может, люди, говоря о религии, всегда имели в виду именно это. Главное было в том, что оно действовало! Люди говорят, Верь в Бога, или Будь добродетельным, или Учись хорошо в школе, или Покупай вот это, или Голосуй за меня, или еще что-нибудь в этом роде, но результат всех этих увещеваний - ничто рядом с действием наркоты, никакая другая срань так не просветляет, как она. Она и есть истина. Все остальное обман.
Еще в двадцатые годы янки начали жаловаться, что их виски и бренди мутнеют, когда туда добавляешь лед, и попросили производителей устранить этот, как им казалось, недостаток. Французы, будучи французами, сказали американцам, куда им засунуть их кубики льда, а шотландцы, будучи британцами, сказали: «Нет проблем, вот что мы сделаем…»
Подгребает Энди — он прикладывается к фляжке, ухмыляется и трясет головой. Кивает на Уильяма, который стоит на стене часовни, рассматривая озеро в маленький бинокль.— Он хотел здесь построить дом, — говорит Энди и трясет головой.
— Что?! — переспрашивает Ивонна.
— Здесь? — удивляюсь я. — На кладбище?! Он что, спятил? Стивена Кинга, что ли, не читал?
Выберешь простой путь - не пройдешь испытание, и тогда тебя уже ничто не спасет, ни твоя решимость, ни твоя правота, ни даже твое везение, поскольку и оно тогда отвернется от тебя.
— Ну, что ты, например, скажешь о демократии?
— Демократия? Выбор между дерьмом пожиже и дерьмом погуще каждые четыре или пять лет, если повезет?
Муж пробудил в ней чувственные и плотские аппетиты и оставил их неудовлетворенными, бросив все силы на безуспешную борьбу с собственными изъянами.