Что в нутре сидит, того не вытравишь.
Это всегда так у большинства людей. Они таятся, скрывают свою боль, но иногда вдруг, в какое-то мгновение, что-то приоткрывается в них, и можно заглянуть тогда внутрь и понять суть прежде, чем дверца опять захлопнется. Это сродни видению. Смутный ропот ранимой души. Легкая дрожь земли под ногами. И тишина - все стихло.
Как же скрытно сердце человеческое, думала Нэнс. Как боимся мы открыться, дать себя понять, и как отчаянно мы этого жаждем.
Стать матерью - это когда у тебя вырвали сердце и вложили в твоё дитя.
...все мы добрые, покуда это дается нам легко. Возможно, сердца наши черствеют, как только удача перестает
их смягчать.
От детей - одна морока. Особенно когда их у тебя нет
She lives by the woods on her own. That’s enough to set tongues going.
Your son is your son until he marries, but your daughter is your daughter until you die.
Для влюбленной женщины родной язык - это язык ее мужа.
Уж так повелось в мире. Если человек не глуп, - он обязательно немножко сумасшедший.
Даже самая крохотная жизнь священна и никто не вправе отнимать её у другого.
Ведь ложь надо придумать. А правда - это так легко.
Архитекторы не умеют строить старые дома. Их создает время.
Я всегда говорила, что любовь похожа на коляску рикши - один так удобно сидит, а другой тянет.
Если человек не глуп,-он обязательно немножко сумасшедший.
Ты вот как: когда сеньора велит одно, а сеньор другое, ты ему скажи «да», а сделай, как она хочет.
-Тогда, значит, ты, правда, веришь, что искусство важнее, чем жизнь?
-Это всегда так. Посмотри на тот палисандр, там в саду. Он теперь значит что-то, потому что от него тень и он цветет. А завтра он умрет, как умирают деревья: стоя и молча, и никто не вспомнит о нем. Вот если бы его написал великий художник, он жил бы вечно.
-Если когда-нибудь исчезнут все деревья, и останется только одно... я бы хотела, чтобы это был тот палисандр.
Что-то не так у вас. Ты как будто робеешь перед ним, как будто он хозяин... А когда любовь настоящая - никто не хозяин, оба подчиняются.
Меня поражает, как все вы, мечтатели, видите ясно только то, что далеко от вас.
О немощах тела заботятся многие. Но думают ли о тех, кто умирает без единого прекрасного воспоминания? О тех, кто никогда не видел осуществленной мечты? О тех, чья жизнь не была внезапно освещена тайной и надеждой?
Сильная боль прошла уже. Хуже всего - след, горе приходит потом, молча и захватывает так медленно, медленно...
-Я правда восхищаюсь. Меня поражает, как все вы, мечтатели, видите ясно только то, что далеко от вас. Скажи мне, Маурисьо, какого цвета глаза у Джиоконды?
-Темно-оливковые.
-Какого цвета глаза у сирен?
-Зеленые, цвета морской воды.
-А мои?
-Твои?.. (Задумался. Подходит к ней, чтобы рассмотреть. Она опускает веки. Он растерянно улыбается.) Ты не обижайся. Ты подумаешь, это от невнимания, но я тебе клянусь, что сейчас я даже не смог бы сказать, какие глаза у меня.
-Серовато-карие. Когда ты смеешься - с золотой искоркой. Когда ты говоришь, а думаешь о другом - затягиваются такой дымкой.
Я понимаю. Но что же я могу сделать? Мы придумывали много очень хороших трюков, против многих неприятностей. Но против смерти мы еще ничего не нашли.
Воспитываешь, растишь его, день за днем. И корь с ним перенесешь, и алгебру. А она - вот так просто - откуда ни возьмись, придет и своими беленькими ручками заберет его у тебя. Хорошо еще, если она его достойна...
Мужчина — это не просто выросший мальчик, сеньора. Это совсем другое.
Построй только стены. А дом она сама сумеет создать.