— Скажи-ка мне... что будет, когда праздники кончатся?
Да... в Сэлту Отлива боги не зря убирали с глаз долой дождливые ночи. Танцы смертных завораживали их так же, как и самих смертных. Танцы знаменовали творение мира,каждый его вздох и далёкую, отсроченную погибель.
Женщины - существа часто глупые, но ещё чаще коварные. Будьте осторожны господа.
Выглядел он пугающе спокойным. Знаем мы это его состояние готовой к взрыву гранаты – пока еще тихо, но вот-вот рванет.
Увы! как ни малоплодотворно занятие, формулируемое выражением "гнуть в бараний рог", но при отсутствии других занятий, при отчаянном однообразии общего тона жизни, и оно освежает.
Один принимает у себя другого и думает: "С каким бы я наслаждением вышвырнул тебя, курицына сына, за окно, кабы...", а другой сидит и тоже думает: "С каким бы я наслаждением плюнул тебе, гнусному пыжику, в лицо, кабы..." Представьте себе, что этого "кабы" не существует - какой обмен мыслей вдруг произошел бы между собеседниками!
...свобода от обязанности думать есть та любезнейшая приправа, без которой вся жизнь человеческая есть не что иное, как юдоль скорбей.
С каким-то щемящим чувством безнадежности бродил я в халате из угла в угол по моему номеру и совершенно явственно чувствовал, как меня сосет. Именно "сосет" - и ничего больше. Если б кто-нибудь спросил меня, что со мною делается, я положительно ничего другого не нашелся бы ответить, кроме этого странного слова "сосет". Не то тоска, не то смутное напоминание об адмиральском часе.
Но я не без гордости сознаю, что сего числа я был истинно пьян не с пяти часов пополудни, а только с пяти часов пополуночи.
А дяденька у меня был, так у него во всякой комнате было по шкапику, и во всяком шкапике по графинчику, так что все времяпровождение его заключалось в том: в одной комнате походит и выпьет, потом в другой походит и выпьет, покуда не обойдет весь дом. И ни малейшей скуки, ни малейшего недовольства жизнью!
Все притворялись, что у них есть нечто в кармане, и ни один даже не пытался притвориться, что у него есть нечто в голове.
"А потому полагается небесполезным подвергнуть расстрелянию нижеследующих лиц:
Первое, всех несогласно мыслящих.
Второе, всех, в поведении коих замечается скрытность и отсутствие чистосердечия.
Третье, всех, кои угрюмым очертанием лица огорчают сердца благонамеренных обывателей.
Четвертое, зубоскалов и газетчиков".
И только.
Увы! не прошло еще четверти часа, а уже мне показалось, что теперь самое настоящее время пить водку.
...жить там, где все другие имеют право, подобно мне, жить, - я не могу! Не могу, сударь, я стерпеть, когда вижу, что хам идет мимо меня и кочевряжится!
- Память - это все, что у меня осталось, - говорю я. - Ты отнял у меня все. Не отнимай хотя бы это.
- Мне все время кажется, что я не должна... Что я должна ненавидеть тебя.Что так не правильно.Но я ничего не могу с собой поделать. Я просто схожу с ума. Я люблю тебя, и даже сама себе боюсь в этом признаться. Все так сложно.
Если ты решаешь принять человека- нужно принять его полностью.Не оглядываясь. Либо ты принимаешь , либо нет, иначе в этом нет никакого смысла.
Я отползаю назад, к стене, забиваюсь в угол. Слезы подступают, я не могу их сдержать. Как же так вышло? Как вышло, что мальчик, в которого я была влюблена всю свою жизнь, вдруг вырос, и я готова умереть, лишь бы он не прикасался ко мне.
Если с тобой что-то случится, - сказал он, - я просто не смогу жить. Это потеряет смысл.
– Потому, что я люблю тебя. И никому не отдам. Тихо и просто, словно это не признание. Словно…
Наверно, нельзя получить всего. Получая одно, теряешь другое. Приходится выбирать.
Я хочу выйти к нему как взрослая женщина. Имеющая право на свое мнение, свои взгляды, свое решение. Не девочка.Да, я не маленькая девочка, которую отец ведет к алтарю… которая с трепетом ждет первой ночи. Стать его женой – мое решение, а не решение моего отца. Я люблю его, хорошо его знаю, и он уже мой. Я засыпала и просыпалась с ним рядом. Эта церемония ничего не изменит. Она всего лишь сделает меня королевой. Но между нами не изменит ничего.
Жестокий демон, несущий смерть, не знающий усталости. Не знающий жалости. Даже к младенцам. Тварь, вернувшаяся с того света. И всё же, я услышала, как бьётся его сердце.
: страх – это шаг назад. Пугаясь, сразу теряешь контроль. Можно отступать, но нельзя бояться, иначе – конец.
— Я дочь Афины,— гордо сказала она.— И такие тесты оскорбление для моего интеллекта. Не буду я отвечать на ее дурацкие вопросы.
Какая-то часть меня восхищалась упорством моей подружки, но другая подсказывала — ее фанаберия всех нас укокошит.