Цитаты
266131
Жизнь коротка. Надо делать то , что любишь, совершать хорошее и меньше смотреть новостные передачи, от них бессонница.
Теперь я отчетливее ощущаю вечность жизни. Никто не умрет, и те, кто любил друг друга в одной жизни, непременно встретятся после. Тело, имя, национальность – все будет иным, но нас притянет магнитом: любовь связывает навсегда. А пока что я проживаю жизнь – люблю и, бывает, устаю от любви. Запоминаю мгновения, бережно храню в себе эту память, чтобы завтра или в следующей жизни обо всем написать.
Издан в авторской редакции.
Думающий человек – это прекрасно, но иногда мысли раздирают на части.
Теперь я отчетливее ощущаю вечность жизни. Никто не умрет, и те, кто любил друг друга в одной жизни, непременно встретятся после. Тело, имя, национальность – все будет иным, но нас притянет магнитом: любовь связывает навсегда. А пока что я проживаю жизнь – люблю и, бывает, устаю от любви. Запоминаю мгновения, бережно храню в себе эту память, чтобы завтра или в следующей жизни обо всем написать.
Издан в авторской редакции.
Причина наших разочарований часто в том, что нас нет в настоящем, мы заняты воспоминаниями или ожиданием.
Теперь я отчетливее ощущаю вечность жизни. Никто не умрет, и те, кто любил друг друга в одной жизни, непременно встретятся после. Тело, имя, национальность – все будет иным, но нас притянет магнитом: любовь связывает навсегда. А пока что я проживаю жизнь – люблю и, бывает, устаю от любви. Запоминаю мгновения, бережно храню в себе эту память, чтобы завтра или в следующей жизни обо всем написать.
Издан в авторской редакции.
— Обвиняемая, — прокурор упирается руками в бока, от чего пуговицы синего кителя трещат на животе, — вам уже исполнилось восемнадцать, когда вы решили убить отца?
— Мне было семнадцать…
Не успеваю договорить, как адвокат срывается с места:
— Ваша честь!
Испарина, проступившая на его лбу, видна даже со скамьи подсудимых. Почему он так сильно волнуется? Пока все идет нормально, но, если адвокат не возьмет себя в руки, обвинение обзаведется новыми несуществующими доказательствами.
— Поздно! — торжествует прокурор. — Она уже призналась.
— Защита, обвинение, — снимает очки и складывает дужки судья, — позвольте присяжным дослушать ответ.
Двенадцать голов поворачиваются в мою сторону. Пытаюсь сглотнуть, но в пересохшем горле начинает першить. Откашлявшись, проговариваю на одном дыхании, чтобы никто не успел перебить:
— Мне было семнадцать лет, когда папа умер.
Алиса с детства мечтает стать журналистом. Она привыкла добиваться своего хитрыми манипуляциями, которые срабатывают со всеми, кроме ее отца. Для зачисления на журфак МГУ ей предстоит сделать последний шаг – через папин труп.
Иногда ожидание бывает страшнее самой беды.
Алиса с детства мечтает стать журналистом. Она привыкла добиваться своего хитрыми манипуляциями, которые срабатывают со всеми, кроме ее отца. Для зачисления на журфак МГУ ей предстоит сделать последний шаг – через папин труп.
— Извините, пожалуйста! — ни то проговорила, ни то пропела я самым нежным из всех голосов, которыми владела. — Не могли бы вы меня пропустить? Я вас очень прошу, мне срочно нужен торт!
Очередь загудела как мобильный на вибро. Поймав взгляд мужчины, я в стеснении опустила веки и медленно посмотрела на него из-под ресниц. В такие моменты мое зрение теряло четкость, зато расширялись зрачки, а без того выразительные глаза приобретали томный блеск.
— Во дает, кукла! — вытаращился он. — Здесь все за тортами стоят, чего это я должен тебя пропускать? — и прежде, чем я успела воспользоваться заклинанием «белозубая улыбка», от которого на щечках появляются ямочки, добавил: — Зенками в меня стреляет, шалашовка малолетняя.
Очередь прыснула и захихикала. Кукольное выражение съехало с моего лица, к щекам прилила кровь. Легко насмехаться над чужим унижением. Посмотрим, как они отреагируют, когда дело коснется их.
— Вы правы, простите, — отступила я на шаг. — Зачем пропускать вперед женщин…
Гудение стихло.
— У баб ног нету, чтобы полчаса постоять? — хохотнул он, наслаждаясь собственным остроумием. — Или вам чего для равновесия не хватает?
Хохот перешел в нервный смешок, когда со всех концов очереди в его сторону полетела брань.
— Бессовестный, — выкрикнула самое приличное слово стоявшая впереди бабушка и подтолкнула меня под локоть: — Иди, деточка, я тебя пропущу. Пусть ему стыдно будет.
Алиса с детства мечтает стать журналистом. Она привыкла добиваться своего хитрыми манипуляциями, которые срабатывают со всеми, кроме ее отца. Для зачисления на журфак МГУ ей предстоит сделать последний шаг – через папин труп.
Были ли ленинградцев героями? Не только ими: они были мучениками...
Дмитрий Сергеевич Лихачев — всемирно известный ученый: филолог, культуролог, искусствовед, автор около 500 научных и 600 публицистических трудов; Председатель правления Российского (Советского до 1991 года) фонда культуры. В годы Великой Отечественной войны он находился в осажденном гитлеровцами Ленинграде, где видел все ужасы блокады. В своих воспоминаниях он пишет об этом; подробности жизни «блокадников», усилия по обороне города показаны на фоне общих раздумий о морально-нравственном...
Прежде всего занятия по логике. С первого курса я посещал практические занятия по логике профессора А.И. Введенского, которые он по иронии судьбы вёл в помещении бывших Женских Бестужевских курсов. "По иронии судьбы" - ибо женщин он открыто не признавал способными к логике. В те годы, когда логика входила в число обязательных предметов, он ставил студенткам "зачёт", подчёркнуто не спрашивая их, изредка отпуская только иронические замечания по поводу женского ума. Но занятия свои он вёл артистически, и студентки, хотя и в малом числе, на них присутствовали.
Дмитрий Сергеевич Лихачев — всемирно известный ученый: филолог, культуролог, искусствовед, автор около 500 научных и 600 публицистических трудов; Председатель правления Российского (Советского до 1991 года) фонда культуры. В годы Великой Отечественной войны он находился в осажденном гитлеровцами Ленинграде, где видел все ужасы блокады. В своих воспоминаниях он пишет об этом; подробности жизни «блокадников», усилия по обороне города показаны на фоне общих раздумий о морально-нравственном...
Одна из целей моих воспоминаний - развеять миф о том, что наиболее жестокое время репрессий наступило в 1936-1937 гг. Я думаю, что в будущем статистика арестов и расстрелов покажет, что волны арестов, казней, высылок надвинулись уже с начала 1918 года, ещё до официального объявления "красного террора", а затем прибой всё время нарастал до самой смерти Сталина, и, кажется, новая волна в 1936-1937 гг. была только "девятым валом"...Не Сталин начал "красный террор". Он, придя к власти, только резко увеличил его, до невероятных размеров.
Дмитрий Сергеевич Лихачев — всемирно известный ученый: филолог, культуролог, искусствовед, автор около 500 научных и 600 публицистических трудов; Председатель правления Российского (Советского до 1991 года) фонда культуры. В годы Великой Отечественной войны он находился в осажденном гитлеровцами Ленинграде, где видел все ужасы блокады. В своих воспоминаниях он пишет об этом; подробности жизни «блокадников», усилия по обороне города показаны на фоне общих раздумий о морально-нравственном...
- Знаешь, я начинаю скучать по времени, когда ты до паники боялась меня, - протянул этот бессовестный тип. Несерьёзно, конечно. Во всяком случае, я очень надеюсь на это.
Ксилена Гарав не без оснований считала себя успешной женщиной: сбежав от мрачного прошлого, она открыла свой магазинчик, нашла применение редкому дару и скоро собиралась выйти замуж за талантливого художника. Все развалилось в один миг. Она поступила, как обычно: просто указала на виновного. И вот дара уже нет, сбежавший из-под стражи опасный тип явно жаждет мести, вокруг магазина и самой Ксилены клубятся мрачные тайны, и от жениха помощи мало. Но главное, по городу бродит настоящий злодей, и...
- Я не нуждаюсь ни в чьих приглашениях, - с кривой усмешкой, от которой даже у меня кровь в венах стыла, заявил Аржис. Сбившись с шага, я предпочла и вовсе остановиться. - Что?! - Не притворяйся, ты поняла. – Разгонять мои страхи никто не собирался. – Мы пришли без приглашения и сейчас наведем тут шороху.
Ксилена Гарав не без оснований считала себя успешной женщиной: сбежав от мрачного прошлого, она открыла свой магазинчик, нашла применение редкому дару и скоро собиралась выйти замуж за талантливого художника. Все развалилось в один миг. Она поступила, как обычно: просто указала на виновного. И вот дара уже нет, сбежавший из-под стражи опасный тип явно жаждет мести, вокруг магазина и самой Ксилены клубятся мрачные тайны, и от жениха помощи мало. Но главное, по городу бродит настоящий злодей, и...
— Леди Гарав, должен сказать, я очарован, — выдохнул он, склонившись ко мне.
Несмотря на подобие перемирия, этот мужчина все еще пугал, особенно когда находился так близко, поэтому я нервно сглотнула и непроизвольно вжалась в угол маленького диванчика.
— Что?! — всхлипнула затравленно.
— Люблю сильных женщин. — Аржис любовно погладил ссадину на лбу, плавно перетекающую во внушительную царапину на виске.
Также пострадали нос, губа и подбородок. Надеюсь, он не собирается мстить?
— Пугающие пристрастия. — Я натурально содрогнулась.
Ксилена Гарав не без оснований считала себя успешной женщиной: сбежав от мрачного прошлого, она открыла свой магазинчик, нашла применение редкому дару и скоро собиралась выйти замуж за талантливого художника. Все развалилось в один миг. Она поступила, как обычно: просто указала на виновного. И вот дара уже нет, сбежавший из-под стражи опасный тип явно жаждет мести, вокруг магазина и самой Ксилены клубятся мрачные тайны, и от жениха помощи мало. Но главное, по городу бродит настоящий злодей, и...
Стоило подумать об этом, как вредный червячок сомнений высунул голову, чтобы сообщить, что если предметы становятся ближе людей, значит, люди рядом не те и вообще пора в жизни что-то менять.
Ксилена Гарав не без оснований считала себя успешной женщиной: сбежав от мрачного прошлого, она открыла свой магазинчик, нашла применение редкому дару и скоро собиралась выйти замуж за талантливого художника. Все развалилось в один миг. Она поступила, как обычно: просто указала на виновного. И вот дара уже нет, сбежавший из-под стражи опасный тип явно жаждет мести, вокруг магазина и самой Ксилены клубятся мрачные тайны, и от жениха помощи мало. Но главное, по городу бродит настоящий злодей, и...
admin
добавил цитату
из книги
«Тайны ордена»
5 лет назад
окучивают жалкие наделы среди болот. Выращивают при этом вовсе не хлеб, а какую-то дурную траву, родственником которой, я так понимаю, является широко известная даже в кругах, бесконечно далеких от ботаники, индийская конопля. Только родственник наш бедный, по сути никчемный. Здешнюю дурь уважают, в сравнении с банальной марихуаной она будто редчайшее коллекционное вино на фоне трехкопеечного портвейна, выжатого из гнилых яблочных огрызков. Для кайфа ее надо немного, и кайф этот дикий, привыкание стойкое и быстрое.
admin
добавил цитату
из книги
«Тайны ордена»
5 лет назад
– До меня доносились слухи, что в свое время жизнь твоя не отличалась честностью.
– Враги злостно клевещут! Честное слово, я всегда был образцом честности. Ну… иногда лучшим образцом, иногда не очень… всякое случается в жизни.
– Я так полагаю, что в моменты, когда с честностью было не очень, тебе доводилось якшаться с не самыми законопослушными людьми и сидеть в темницах?
– Да в темнице и был-то всего пару раз, грех такую ерунду вспоминать. Ну а что до людей, так я всегда пообщаться рад, с любыми. Некрасиво получается, когда отказываешься пару слов сказать.
admin
добавил цитату
из книги
«Тайны ордена»
5 лет назад
Два года. Вот уже почти два года я только тем и занимаюсь, что по всему свету разыскиваю любую информацию о стражах, давно или недавно умерших (как правило, не своей смертью), пропавших или вроде бы как здравствующих. И в поисках этих без раздумий кидаюсь в самые рискованные и безумные авантюры, лишь бы узнать еще что-нибудь.
Хоть что-то, хоть крошку, хоть крошку от крошки.
admin
добавил цитату
из книги
«Тайны ордена»
5 лет назад
Не вернуться или не заплатить нельзя, это грозит последствиями куда более нехорошими, чем в том случае, если во время мусульманского поста пройтись по центральной улице Мекки без трусов, с ермолкой на голове, напевая гимн Израиля, между куплетами закусывая водку салом и громогласно оскорбляя религиозные чувства правоверных.
admin
добавил цитату
из книги
«Тайны ордена»
5 лет назад
– Вся наша жизнь – торопливое движение в сторону могилы. Никогда не сожалейте из-за спешки, ведь каждый сбереженный миг бесценен.
admin
добавил цитату
из книги
«Тайны ордена»
5 лет назад
– Так когда ты сможешь организовать встречу?
– Если дело выгодное, то прямо сейчас начнут шевелиться. Дела у них идут не слишком хорошо, тянуть не станут. Ну я так думаю. Так чего, прямо сейчас шепнуть пару слов кому надо?
– Ты еще здесь?! Бегом давай, шептун!
Так какая же у меня теперь должность? Гм… А ведь не самая рядовая. Бревно ведь в данном случае — средство передвижения водным путем. То есть его можно приравнять к судам. Малотоннажным. На корабле всегда есть главный — капитан. А кто здесь главный? Никого? Тогда я главным буду.
Итак — я теперь не адмирал флота, а капитан бревна. Надеюсь, понижение временное, а то ведь буду скучать без причитающихся мне льгот.
Он знал, что не первый в списке тех, кому повезло чуть больше, чем другим. И подозревал, что не последний. По слухам где-то здесь бродит как минимум один доброволец из проекта конкурентов. И доброволец непростой — психопат с манией убийства себе подобных холодным оружием. Случалось, ему снились встречи с «конкурентами», и ни один из этих снов не был приятным. И вот наконец сны начинают прорываться в реальность. Увы, момент не слишком подходящий, чтобы выяснять, так ли уж страшен черт, как...
— Дан! Я решила назвать птичку Белоснежкой! Правда ей очень идет?!
— А почему не Черномазой? — делано удивился я. — Ведь куда больше подходит.
— Не смешно!
Он знал, что не первый в списке тех, кому повезло чуть больше, чем другим. И подозревал, что не последний. По слухам где-то здесь бродит как минимум один доброволец из проекта конкурентов. И доброволец непростой — психопат с манией убийства себе подобных холодным оружием. Случалось, ему снились встречи с «конкурентами», и ни один из этих снов не был приятным. И вот наконец сны начинают прорываться в реальность. Увы, момент не слишком подходящий, чтобы выяснять, так ли уж страшен черт, как...
— Хочешь и меня заставить копье себе делать? — поинтересовалась Нью.
— Это вряд ли. Да у тебя и ножа нет для этого.
— Возьму у кого-нибудь.
— Ты лучше другое дай.
— Что?
— Ольб обещает сделать лук, но ему нужна прядь волос для тетивы. Длинных волос.
— Он хочет мои волосы?
— Ну да, ты же у нас самая волосатая.
— Длинноволосая!
— Ну да, я почти так и сказал.
Он знал, что не первый в списке тех, кому повезло чуть больше, чем другим. И подозревал, что не последний. По слухам где-то здесь бродит как минимум один доброволец из проекта конкурентов. И доброволец непростой — психопат с манией убийства себе подобных холодным оружием. Случалось, ему снились встречи с «конкурентами», и ни один из этих снов не был приятным. И вот наконец сны начинают прорываться в реальность. Увы, момент не слишком подходящий, чтобы выяснять, так ли уж страшен черт, как...
Мои крики были способны мертвого поднять, вот и еретики не выдержали. Сверху маленькой кометой прилетел факел — упав на землю, он разбросал мириады искр.
— Ну?! Показывайте птицу!
— Нью! Сюда!
— Да здесь я!
— А Белоснежка где!
— Летает над головой!
— Зови ее бегом!
— Балоснежка! Сюда! Ко мне! Быстренько!
Птица послушно спикировала на плечо, раздулась, зашипела, уставившись куда-то в ночь. Я и без нее прекрасно знал, что неприятности не за горами, потому не обратил внимания на тревожное поведение, а просто поднес поближе огонь факела и крикнул:
— Ну?! Видите! Это птица стража!
— А может, вы ее привязали, отсюда не разглядеть!
— Скажи своей курице, чтобы взлетела!
— Хамы противные! Тупицы! Сами не знаете, чего хотите! — обиделась Белоснежка и вспорхнула с плеча.
Он знал, что не первый в списке тех, кому повезло чуть больше, чем другим. И подозревал, что не последний. По слухам где-то здесь бродит как минимум один доброволец из проекта конкурентов. И доброволец непростой — психопат с манией убийства себе подобных холодным оружием. Случалось, ему снились встречи с «конкурентами», и ни один из этих снов не был приятным. И вот наконец сны начинают прорываться в реальность. Увы, момент не слишком подходящий, чтобы выяснять, так ли уж страшен черт, как...
— И что ты теперь собираешься делать, пес матийский?
Капитан ответил без паузы, будто только и ждал этого вопроса:
— Для начала надо выпить.
— Что?! Ты, объедок селедки, и твои люди!.. Нет! Не люди! Черви, которых зачали шлюхи от вонючих козлов, а роды проходили в куче перепревшего навоза, проворонили нашего адмирала, нашего стража, сэра Дана! Он был на твоем корабле, а теперь его здесь нет! И после всего этого ты говоришь, что собираешься выпить?!
— Да, я сказал именно это.
— Гореть тебе в аду на самом медленном огне! Тогда и мне прикажи налить!
Он знал, что не первый в списке тех, кому повезло чуть больше, чем другим. И подозревал, что не последний. По слухам где-то здесь бродит как минимум один доброволец из проекта конкурентов. И доброволец непростой — психопат с манией убийства себе подобных холодным оружием. Случалось, ему снились встречи с «конкурентами», и ни один из этих снов не был приятным. И вот наконец сны начинают прорываться в реальность. Увы, момент не слишком подходящий, чтобы выяснять, так ли уж страшен черт, как...
На харе промелькнула бледная тень следов работы жалких остатков мыслительного аппарата, и запекшиеся губы растянулись в чахлой пародии на понимающую улыбку:
Древние говорили, что существуют три морские профессии: торговля, рыболовство и пиратство. В мире, куда неудачно забросили добровольца номер девять, считают так же. Отправиться на другой конец моря к Железному Мысу? К той самой грандиозной кузнице, где войска богопротивных южан получают лучшее в мире оружие и амуницию? Ведь если это не сердце империи демов, то как минимум печень, а такие органы полагается тщательно оберегать, разве что по великим праздникам делая исключения ради обильных...