Неуправляемые мысли уносят нас далеко, а мозг не возвращает к выполняемой задаче. И все из-за многозадачности.
Когда вы совершенствуете свой мыслительный процесс, улучшаются и ваши взаимоотношения с людьми. Когда вы способны контролировать окружающую действительность, дни проходят спокойнее.
Вы не можете по-настоящему сосредоточиться на одной задаче, решая одновременно другую. Ведь между двумя задачами возникает явление интерференции, или взаимных помех… Люди не способны к многозадачности. Когда они утверждают обратное, они себя обманывают. Вообще мозг очень ловко обманывает себя.
В любой промежуток времени ты можешь делать либо одно дело хорошо, либо два, но плохо.
Порой два не конкурирующих между собой действия могут выполняться одновременно, но при их выборе лучше быть осторожными.
Однозадачность — не роскошь. Это необходимость. Вы сможете добиться гораздо большего, если будете все делать поочередно.
Но ведь жизнь людей так сложна. Им постоянно надо есть и пить, и еще спать. И вообще, они так много всего хотят, что путаются и не знают, чего же им хочется больше. Но самое главное, что они даже не успевают посмотреть на ночное небо, часто не замечают первый снег, на сколько я знаю, не мечтают забраться на Луну, или просто не видят, как красивы цветы, что стоят у них на окне. Поэтому иногда мне бывает их жаль.
Сказки не умерли, они есть и сейчас. Мало того, они встречаются на каждом шагу, надо только уметь разглядеть их под своей подушкой или в старом чулке. И поверить в них. Честное слово, им будет очень приятно.
Но больше всего мне нравилась Луна. Она ведь была самая яркая. И что самое удивительное, так это то, что она тоже все время бывала разной. Иногда она была похожа на банан (или на мой загнутый колпак), а иногда на большую белую тарелку. Мне всегда было интересно, какой же она будет в следующий раз.
После ночных дождей повсюду лежали жирные, сытые лужи, с маслянистой поволокой и плесневелыми оборками.
Надо принадлежать своей беде,стать ее скрипкой или ее горгульей. Надо вместить беду,разбился и расширяя душу до ее нечеловеческих размеров.
Плохо,если у человека есть талант;плохо вдвойне,если талант растет,замещает собой ординарные,простым питанием занятые ткани:вычти талант,и от человека останется огрызок,а то и вовсе дыра.
Очень опасно проверять,на что способна обычная тетка,если у нее отобрать лучшую ее иллюзию.
Чиновник, однако, не предполагал, чем именно питается, он понимал только градус, но не вкус. А Серега Лебедев прошел большую школу ненависти, его тренировали все – и чечен Муса, с носом как гнилая груша и собачьей шерстью на щеках, пытавший его в плену, и румяный прапорщик Гущин, бог мародерки, почти целиком положивший отделение, чтобы вывезти свое награбленное барахло, и бывшая супруга, красивая, будто кукла из магазина, творившая все и со всеми, пока Серега валялся в госпитале. И вдруг эта тренированная ненависть сошлась, сузилась в луч, в точку, загоревшуюся как раз на плоской переносице чиновника. Серега буквально ощутил в руке фантомную тяжесть своего Макарова, тут же восполнил ее отсутствие чем-то, схваченным со стеллажа...https://bookz.ru/authors/slavnikova-ol_ga/prijok-v_301/page-4-prijok-v_301.html
Он просто попадал в плохие ситуации, какие с каждым могут случиться и случаются хотя бы по разу, по два, а вот с Женечкой почему-то чаще. И тем ярче проявляется факт, что Женечка – ценен. Не благодаря каким-то особым достоинствам, достоинств никаких как раз и нет, если не считать «научных» изысканий, каменной воли прогнуть под себя законы механики и живой природы. Однако именно отсутствие достоинств, этих внешних, оспариваемых аргументов, утверждает Женечку в статусе человека как такового, человека в инфинитиве. Вот взять Ведерникова – он тоже, конечно, человеческое существо. Но Ведерникова угораздило родиться с особым даром: силовой сеткой, позволяющей и требующей быть в воздухе. Теперь, когда этот удивительный, солнечный орган превратился в спутанный комок, в электрического паразита, отвечающего судорогой на биение мухи в паутине, на трескучие разряды грозы, – теперь Ведерников сделался хуже, бесправнее Женечки. То же бывшая отличница Журавлева, имевшая способность собирать, при помощи какой-то внутренней линзы, все свои слабые лучи в точку и прожигать насквозь любое препятствие, ныне расфокусированная, низведенная в ничтожество.
Плохо, если у человека есть талант; плохо вдвойне, если талант растет, замещает собой ординарные, простым питанием занятые ткани: вычти талант, и от человека останется огрызок, а то и вовсе дыра. А вот Женечка, из которого вычитать нечего, при любых обстоятельствах сохраняет полноценность. Он человек, он имеет права, он – священный объект всей гуманистической культуры и нынешней посткультуры, поставившей человека-женечку выше всех институций, традиций и прочей фигни. Если человек-женечка в беде, его надлежит спасать, бросить все силы и заплатить любую цену, потому что утрата священного объекта неприемлема.
Негодяйчик знал, что за нарушение закона человеку, скорее всего, ничего не будет, а вот аморальное поведение чревато, потому что жизнь накажет безо всякого судебного процесса. Человек, пренебрегающий нормами морали, тем самым утрачивает права; блюдущий же, напротив, свои права укрепляет.
Повседневность поверхностна, горе глубже. Когда приходит горе, человек делается ближе к самому себе и... к чему-то еще. Но он не умирает, вот в чем проблема. Жизнь все длится и длится. Нельзя навсегда зависнуть в погружении, не став наркоманом, алкоголиком или же трупом. Нельзя сесть и сидеть, пока не умрешь. Что-то вдруг происходит. Поездка какая-нибудь, внезапна покупка, встреча со знакомым из прежней жизни, который ничего не знает... И неожиданно человеку становится легче, переворачивается страница, и он уже не понимает, почему вчера было так трудно...
Большинство людей живет лишь потому, что родились и не умерли.
Просить она не умела. Откуда-то из детства осело в ее голове "просить стыдно", а немногим позже усугубилось любимой цитатой из Булгакова. Той самой, где "никогда и никого не просите". О том, что в книге эта реплика вложена в уста дьявола, Ирма не разу не задумалась.
Время вело себя с ним прилично. В детстве, как полагается, было бесконечным, прозрачным и тягучим, точно сироп. В юности загустело. В нем проступили отдельные годы, как засахаренные вишни. Потом спрессовалось и стало похоже на мармелад. Едва успеваешь прожевать новогодние праздники, как выясняется, что заодно откусил и от майских.
Она мстительна. За каждую каплю пролитой крови враг заплатит ведром своей. Ты даже не успел понять, что ненароком уколол человека булавкой, как тебя уже утыкали стрелами и для верности вспороли живот.
Проговаривание вслух сродни фиксажу фотопленки; оно сохраняет колышущееся, неверное изображение если не в вечности, то хотя бы в ближайшей минуте.
"Хорошее воспитание часто принимают за хорошее отношение". Эту истину Ирма усвоила очень рано.
А того, кто к тебе хорошо относится, окружающие любят.
Больше вашей веры в человечество меня восхищают только трусы с кармашками, которые шьет Ивановская фабрика нижнего белья.