Что бы ни произошло, это лишь один из вариантов жизни. И не надо бояться прожить свою жизнь. Она может быть разной. Трудной, легкой, наполненной лишениями или радостью, счастливой и не очень, главное, что она есть. Но самое важное — никогда не испытывать страха. Потому что он пожирает. Разум. Чувства. Волю. А вместе с ними и всего человека.
Мне рассказывали, что рыбную мелочь тогда обратно в речку выбрасывали. Если рыбу один раз поймали, то она становится умнее и второй раз уже ни в жизнь не попадется. Прикиньте, эти идиоты разводили умных рыб. Так и без ужина остаться недолго.
Ящик был похож на пещеру с эхом, когда ты кричишь, а бог отвечает тебе твоим же голосом.
В конце концов похоронил кролика с почестями и поклялся никогда больше не убивать животных. Ну, кроме коров, потому что говядину он любил.
Монстры ненастоящие. Они существуют только в детском воображении, под кроватями и в шкафах. Мы живем в мире людей, и неправильно говорить им, что они монстры. Тогда они решат, что ничего плохого не делают. Ведь раз такова их сущность, то ничего уже не изменишь. Нет, они люди, из плоти и крови. Плохие, но все равно люди.
Ни медведь, ни волк не подымут лапы кверху, если они ранены или голодны. Вы видели, чтобы медведь прыгал с утеса просто так, от тяжелой жизни? Спорим, не видели. Звери продолжают бороться, пока у них хватает сил. Они не сдаются.
Иногда ты сама выбираешь себе семью, и такие связи ближе, чем кровное родство.
Люди - женщины - очень опасны. Некоторые злые как волчицы, другие кроткие, словно косули, но не угадаешь, кто есть кто, пока они не подберутся достаточно близко.
Любая ложь станет правдой, если верить в нее достаточно долго.
В воспоминаниях нет ничего хорошего. Они рассказывают нам о счастливых мгновениях, которые остались в прошлом и уже не вернутся, а заодно и обо всем том дерьме в промежутке.
Иногда самые близкие люди оказываются незнакомцами.
Не буди лихо, пока оно тихо.
- А влечение - это что?
- Это что-то такое, что вырывается из нас, а почему, мы и сами толком не знаем. Тогда голова перестает думать, тело творит неизвестно что, а мы потом раскаиваемся.
Перестань говорить “Драма”, Маркус. Нет никакой Драмы с большой буквы, есть разные драмы. Драма твоей тети, драма твоих кузенов. Драма жизни. Драмы были и будут, и все равно придется жить дальше. Драмы неизбежны. И по сути, не так уж они и важны. Важно то, как удается их преодолеть.
Если она не хочет вас больше видеть, значит, любит, это точно.
Тогда уже будет поздно очухиваться: человеческий идиотизм достигает достигнет критической отметки, мы все от врождённой дурости друг друга изничтожим (впрочем это уже сейчас происходит.)
Жизнь одна, Александра! Одна-единственная, совсем коротенькая жизнь! Неужто тебе не хочется посвятить ее тому, чтобы осуществить свои мечты, вместо того чтобы тухнуть в дурацком университете? Мечтай, и мечтай о великом! Потому что выживают только самые великие мечты. Остальные смывает дождь и уносит ветер.
Наверное, в этом и есть счастье: быть в ладу с тем, что ты есть.
...наверно, в этом и счастье: быть в ладу с тем, что ты есть.
- По-моему, это странно.
- Знаешь, мой мальчик, взрослые вообще люди странные.
- Я заметил.
- Нет, я хочу сказать, еще более странные, чем ты можешь себе представить
Ваша система муниципальных школ не работает вообще, и вы это знаете. А в стране, где не работает система образования, не может быть ни демократии, ни правового государства.
Слава - это всего лишь одежда. Одежда, которая в конце концов становится мала, или изнашивается, или у тебя её крадут. Главное — то, какой ты голышом.
Будущее уже не в книгах, Гольдман.– Да ну? И в чем же будущее, Рой?– В кино, Гольдман. В кино!– В кино?– В кино, Гольдман, кино – это будущее! Люди теперь хотят картинку! Люди не хотят больше думать, они хотят, чтобы их направляли! Они с утра до вечера в рабстве и, придя домой, теряются: нет больше их господина и хозяина, нет благодетельной руки, дарующей пищу, никто их не бьет и не ведет за собой. По счастью, есть телевидение. Человек включает телевизор, простирается перед ним и вручает ему свою судьбу. “Что мне есть, Хозяин?” – спрашивает он у телевизора. “Замороженную лазанью!” – велит ему реклама. И он мчится ставить в микроволновку свой мерзкий ужин. А потом возвращается и на коленях вопрошает: “А что мне пить, Хозяин?” – “Пересахаренную кока-колу!” – сердито орет телевизор и приказывает: “Жри, свинья, жри! Пускай твоя плоть становится жирной и дряблой”. И человек повинуется. Человек обжирается. А после ужина телевизор злится и дает новую рекламу: “Ты слишком толстый! Ты урод! Немедленно займись гимнастикой! Будь красивым!” И вы покупаете электроды для точечного массажа, кремы, наращивающие вам мышцы во время сна, волшебные пилюли, которые делают гимнастику за вас, потому что вам же не хочется, вы перевариваете пиццу! Вот вам колесо жизни, Гольдман. Человек слаб. Из стадного инстинкта он любит набиваться в темные залы, именуемые кинотеатрами. Ба-бах! Вот вам реклама, попкорн, музыка, бесплатные журналы, а перед вашим фильмом идут трейлеры других и увещевают вас: “Эх ты, лох, ты пошел не на тот фильм, посмотри этот, он гораздо лучше!” ОК, но вы уже заплатили за место, вы на крючке! Значит, вам придется прийти еще раз, посмотреть другой фильм, а новый трейлер опять вам объяснит, что вы лопух, и вы с горя пойдете в перерыве опиваться газировкой и объедаться шоколадным мороженым за бешеные деньги, чтобы забыть свой жалкий удел. Может, вы с горсткой таких же борцов и останетесь, забьетесь в последний в стране книжный магазин, но долго вам не продержаться: народ зомби и рабов вас все равно победит.
Только в книгах Все можно стереть, Все можно забыть. Все можно простить. Все можно восстановить.
книги сильнее жизни. Они – самая прекрасная победа над ней. Они – свидетельства несокрушимой стены нашего духа, неприступной крепости нашей памяти.