Одного осознания того, чтокакой-то негативный стереотип относится к вам, может ухудшить ваши результатив ответственной ситуации.
Виноватый муж — вещь в хозяйстве чрезвычайно полезная.
– Ты совсем не думаешь о том, что я – пожилая слабая женщина!– Мама, не преувеличивай, ты на охоте Гардамского вепря валишь одним ударом! – парировал несчастный Андре.– Это была случайность! Не наговаривай на мать!– Конечно случайность, он случайно стукнулся о твой кулак! И те двое, что шли за ним, так же случайно на него налетели!
Однако отец идею других врачевателей отверг сразу. Он, мол, никому больше не доверяет. После чего, несмотря на сопротивление, крики и возмущение, забрал меня в поместье, бормоча себе под нос, что «мало ли», «а вдруг» и «рисковать здоровьем внука он не хочет».
И напрасно я твердила родителю, что мне надо учиться, а занятия по специализированной магии и стражному процессу просто жизненно необходимы. Он и слушать не стал! Просто затолкал меня в портал со словами, что учебник я могу почитать и дома, а стражным процессом с судьей Броком я и так уже, похоже, назанималась на девять месяцев вперед.
"...Хорошо , что Андре не знает , как ты от него удирала,- смеясь , выдавила я.- Думаю ,его еще так в жизни из женщин не игнорировали."
– Но вы – женщины…
– Сайрус Дантерри, – прорычала Ники. – Если ты еще раз скажешь, что женщины глупы и не в состоянии принимать решения, я с тобой больше никогда не заговорю.
– Аналогично, – воинственно добавила я. – Будешь общаться со своими друзьями мужчинами.
– Хорошо-хорошо, – капитулировал парень. – Прощу прощения, о великие женщины!
– То-то же! – Ники довольно хмыкнула.
- Надеюсь , Андре за тобой по водосточной трубе не полезет .- Я с беспокойством покосилась на окно .- Только такого эпического появления господина Травесси нам для полного счастья и не хватало.
Утро понедельника я встретила бодрой и готовой к новым свершениям. Видимо, организм окончательно мутировал в трудоголика.
– Да ладно тебе, Кара! Это же только вино, а не кольцо на помолвку.
– Не приведи Создатель! – Я вздрогнула.
– Роберт Тунгорм? – протянула Ники. – Судья, разбивающий женские сердца? Кара, ты жуткая женщина! Когда ты все-таки выйдешь замуж, половина девушек в Республике вздохнет с облегчением.
– Замуж? И не надейтесь! – фыркнула я.
Молча протянув ей записку, я открыла футляр и узрела… браслет. Еще один Хаосов браслет! Из аландорского металла, украшенный серебристо-дымчатыми аландорскими кристаллами – самыми дорогими камнями в нашем мире, являвшимися по сути застывшими сгустками чистой энергии.
– Ничего себе подарочек! – Ники присвистнула. – Себастьян Брок явно не поскупился.
– Как… оригинально, – растерянно хмыкнул Нетти. – Просто поразительное единодушие. Такое ощущение, что в ювелирном была распродажа. Надо Роберту сказать, может, тоже успеет.
– Я не хотела, правда! Точнее, хотела, но хотела смолчать. И смолчала бы, но до этого выпила, и… в общем, с языка сорвалось. Рефлекторно!
– А он?
– А он сказал, чтобы я паковала чемоданы и возвращалась в клан, искать подходящего жениха. Якобы на большее с таким отношением к учебе я не способна.
– Вот гад! – возмутилась я. – И вообще, все они гады.
– Точно, – мрачно поддержала подруга.
За это мы и выпили. А потом еще и еще. Разговор на тему «все мужчины – сволочи» продолжался до тех пор, пока лично я не отключилась, уснув прямо на стуле.
Разбитое сердце долго болит, но все же со временем проходит. А вот мечты, которым не суждено сбыться, отравляют горечью разочарования всю жизнь.
Питер вдруг понял со всей ясностью истинную суть шрама: не изъяном он был, а чудом. Все шрамы у кого бы то ни было за всю историю человечества были не страданием, но триумфом — триумфом над тленом, победой над смертью. Ни раны у Питера на руке и на ноге (до сих пор не зажившие), ни струпья на ушах (уже отвалившиеся), ни одна пустяковая царапина или сыпь, ни один ожог или синяк, ни тысячи ссадин за многие годы, ни лодыжки, сломанные за неделю до встречи с Би, ни содранные коленки, когда он еще ребенком упал с велосипеда, ни опрелости, которые он наверняка перенес в младенчестве, — ничто не помешало ему дожить до нынешних лет. Они с Остином были товарищами в своей огромной удаче. Драный подбородок Остина, который, наверное, был поначалу кровавым месивом, не превратил в гнилой комок всю его голову, а сам собой, как по волшебству, обернулся молодой розовой плотью.
Трудно заставить людей понять, что их жизнь жестока и ограниченна только потому, что они ее так воспринимают. Трудно заставить людей увидеть, что неоспоримые факты существования не так уж бесспорны. Трудно найти слово проще, чем «непреложно», чтобы сказать о «непреложном»
Не каждая встреча может что-то изменить. Большинство разговоров были просто дружелюбным обменом воздухом.
Почему пустейший разговор оказывается чреват всяческими ловушками и подвохами? Отчего люди не могут просто помолчать, пока не найдется действительно существенной темы для того, чтобы высказаться?
Большинство истин довольно банальны на самом деле. Но мы усложняем их из чистого стеснения. Простые истины покрыты одеждой сложности. Единственный смысл лингвистической одежды в том, чтобы люди не увидели содержимого наших обнаженных сердец и разума и не сказали: «Отстой!»
Человек становится для тебя открытой книгой, если узнать его поближе. И его интонации, и окончание фраз, искорки в глазах — тончайшие символы, неведомые официальной науке, на которых можно при желании построить дружбу на всю жизнь
Надежда — хрупкая вещь, хрупкая, как цветок. Кто-то насмехается над хрупкостью, но это лишь те люди, для кого жизнь темна и полна тяжких испытаний, люди, которые злятся, не веря, что нечто хрупкое само по себе может давать кому-то утешение. Они предпочтут растоптать цветок сапогом, будто говоря: «Смотрите, как слаб он, смотрите, как легко его уничтожить!» Но на самом деле надежда — это величайшая сила во вселенной. Империи гибнут, цивилизации стираются в пыль, но надежда всегда возвращается, пробиваясь сквозь пепел, прорастая из семян невидимых и непобежденных.
Счастье — штука иллюзорная, неуловимая, она похожа на лесного мотылька, который сливается с древесной корой, никогда не знаешь, здесь он или уже упорхнул...
— Не ждите, что это будет самая прекрасная вещь на свете, и вы не будете разочарованы.
— Отличный подход на все случаи жизни, — заметил он.
Оказывается, это большое искусство — ходить медленнее, чем тебе велит инстинкт, соизмеряя шаг с человеком куда меньшего роста и не испытывая при этом ни раздражения, ни неловкости. Фокус был в том, чтобы вообразить, будто идешь вброд в воде по пояс под надзором судьи, который начисляет тебе дополнительные очки за равновесие.
Женщина может работать только в свое собственное удовольствие, ни в коем случае не за деньги. Как только она начинает думать, как заработать больше, она начинает плавно превращаться в мужика.
…последнего дракона убили некроманты Оазисов четыреста лет назад.На этой фразе я разревелась. Сначала не поверила, ведь как оно бывает в сказках? Героя убили, а он – бац! – и выжил. И оказывается, что он не погиб, а если и погиб, то не он. Бегло просмотрела несколько страниц, историй, глав. Поняла, что это – все. Действительно все, что написано о крылатых зверях. Слезы сами брызнули из глаз.
Сорел прекрасно понимал, что его внешность – далеко не девичья мечта, и встречал все мои попытки подружиться недоверчивым прищуром сливово-черных, с золотистыми точками глаз. И это на фоне вьющихся вокруг смазливых пажей и молодых рыцарей, провозглашающих меня дамой сердца, а на деле желающих лишь… просто желающих, подкупало еще больше.