Я пуст, и моя пустота... не более чем пустота.
Жизнь поэта – не просто языковой танец самовыражения с конечным запасом словесных фигур, нет, это практически бесконечное количество сочетаний воспринимаемого непосредственно и вспоминаемого, причем каждый раз в новых пропорциях.
Все пошло прахом, как, впрочем, и следовало ожидать. В реальной жизни хорошие концовки случаются редко.
Предрассветная тишина… Такая тишина бывает в зале за секунду до того, как оркестр грянет увертюру.
– Значит, по-твоему, она завершена? – спросил я.
– Конечно. Это шедевр.
– И ты думаешь, ее будут покупать?
– Ни хрена подобного.
Случай не та вещь, на которую стоит полагаться.
моя матушка говорила, что, когда в доме есть еда и можно посидеть с друзьями, не страшна никакая кара.
В этой долбаной вселенной, которую состряпал Господь Бог, обязательно случается что-нибудь непредвиденное.
...искушение тем сильнее, чем строже запрет.
- Эволюция приводит к появлению человека, а человек долго и мучительно обретает человечность...
- Сострадание, - проговорила Энея.
Отец Главк повернулся к девочке:
- Правильно, милая. Но люди ни в коей мере не являются единственным воплощением человечности. Наши вычислительные машины, как только начали осознавать себя, стали частью того же процесса. Они могут сопротивляться, могут противодействовать, преследуя собственные цели. Однако вселенная продолжает ткать узор, который объединяет всех.
Вселенная далеко не машина, и она вовсе не неумолима. Пришествие Христа научило нас тому, что на свете нет ничего неотвратимого. Исход всегда сомнителен. Выбрать свет или тьму, решает сам человек, точнее, разумное существо.
Мне показалось, я должен сказать что-нибудь умное. – Елки-моталки!
Капитан взглянул на свой хронометр, хотя монитор показывал и корабельное время, и расчетное время перехвата.
– Если не случится ничего непредвиденного, девочка окажется у нас через семь часов сорок минут. И мы сразу отправимся на Пасем.
– Сэр, – проговорил Грегориус.
– Да, сержант?
– Прошу прощения, сэр, но в этой долбаной вселенной, которую состряпал Господь Бог, обязательно случается что-нибудь непредвиденное.
Эволюция приводит к появлению человека, а человек долго и мучительно обретает человечность…
– Если там наш приятель Шрайк, – вставил сержант Грегориус, – мы его приятно удивим. Этот шипастый сукин сын у нас попляшет! Прошу прощения, святой отец.
– Сын мой, как духовное лицо, – откликнулся де Сойя, – я вновь должен предупредить, что браниться значит грешить. А как ваш командир, сержант, приказываю приготовить побольше сюрпризов для шипастого сукина сына.
Я все оттачивала свое послание, стараясь сделать его столь же кратким и таким же наполненным, как Нагорная проповедь. А потом поняла, что это неправильно – точь-в-точь как дядя Мартин в свой маниакально-поэтический период, когда пытался переплюнуть Шекспира, – и решила, что моя весть должна быть покороче, и все.
– Насколько?
– Я сократила послание до тридцати пяти слов. Слишком длинно. До двадцати семи. Все равно длинно. Через несколько лет оно уменьшилось до десяти слов. Все равно слишком длинно. Потихоньку я сделала из него квинтэссенцию – два слова.
... Выбери снова...
В том-то и проблема – как рассказать о таком. Как поделиться самым сокровенным, тем, что для тебя свято. Тут любые слова – кощунство. А умалчивание – ложь.
Просветление, в конце концов обретенное Буддой, - рафинированная сущность человека, то, что остается после выгорания шлака. Каждый цветок обретает сущность цветка. Дикая собака обретает сущность собаки, а слепая овцекоза - сущность овцекозы. Месту - любому месту - дана сущность места. И только человечество постоянно сражается и терпит поражения в попытке стать тем, что оно есть. Причины - сложны и запутанны, но основа у всех одна: мы эволюционировали как некий самосозерцающий орган эволюционирующей Вселенной. Может ли око узреть себя?
Боль – штука любопытная и обескураживающая. Мало что на свете способно столь бесцеремонно и столь решительно завладеть вашим вниманием, и мало о чем столь же скучно слушать или читать.
– Детские воспоминания – самые глубокие, – сжав мою руку, ласково говорит бабушка. – Когда мы стареем и дряхлеем, воспоминания детства встают перед нами яснее всего.
– Одно из преимуществ падения нашей цивилизации, – улыбнулся он, – состоит в том, что стоит где-нибудь копнуть поглубже, и наткнешься на винный подвал, забитый марочными винами. Это не воровство. Это археология.
В жизни чаще всего так и бывает: вещи вроде бы незначительные причиняют самую сильную боль.
– Этот шипастый сукин сын у нас попляшет! Прошу прощения, святой отец.
– Сын мой, как духовное лицо, – откликнулся де Сойя, – я вновь должен предупредить, что браниться значит грешить. А как ваш командир, сержант, приказываю приготовить побольше сюрпризов для шипастого сукина сына.
– Ни хрена себе! Прошу прощения, святой отец. – Ничего, сын мой, – улыбнулся де Сойя.
Отец капитан де Сойя плакал, окруженный ликованием полумиллионной толпы.