Цитаты

У меня почти закружилась голова, как у старшеклассницы, которая видит, как капитан школьной футбольной команды собирается с духом пригласить ее на свидание. «Ты имеешь в виду меня? Меня, маленькую? О звезды, это правда? Извините меня, я пока похлопаю ресницами».
Я глубоко вздохнул и постарался напомнить себе, что я хорошая девочка и такими делами не занимаюсь. Но я знаю, что он занимается, и мне правда хочется к нему на свидание. Пожалуйста, Гарри!
19 глава

И темноволосые девочки, и темнокожие девочки должны иметь равные возможности быть похищенными, изнасилованными, а потом зарезанными перед камерой, как вы думаете?

Деб любит разряжаться на мне. Для того и предназначена семья.

Ненавидеть родителей - вещь вполне нормальная.

Сын аккордеониста

Бернардо Ачага

Бернардо Ачага (наст, имя – Хосеба Ирасу Гармендия) – это самый сильный голос современной баскской литературы. Его роман «Сын аккордеониста» был встречен с огромным вниманием, причем не только на родине писателя, – за три года он был переведен на 18 языков. Здесь вновь, как и в его рассказах и в книге Ачаги «Жители страны Обаба» (1988), звучит тема исчезающего мира. Подобно легендарному Макондо из «Ста лет одиночества» Гарсиа Маркеса, для юноши, главного героя романа, деревня Обаба – это малая...

Любовь принимает другие формы, когда мы знаем, что за дверьми нашей комнаты прячется смерть: формы нежные, почти идеальные, чуждые конфликтам и трениям повседневной жизни.

Сын аккордеониста

Бернардо Ачага

Бернардо Ачага (наст, имя – Хосеба Ирасу Гармендия) – это самый сильный голос современной баскской литературы. Его роман «Сын аккордеониста» был встречен с огромным вниманием, причем не только на родине писателя, – за три года он был переведен на 18 языков. Здесь вновь, как и в его рассказах и в книге Ачаги «Жители страны Обаба» (1988), звучит тема исчезающего мира. Подобно легендарному Макондо из «Ста лет одиночества» Гарсиа Маркеса, для юноши, главного героя романа, деревня Обаба – это малая...

Любой может справиться с опасностью, которая длится десять секунд; но с той, что длится днями, - почти никто.

Сын аккордеониста

Бернардо Ачага

Бернардо Ачага (наст, имя – Хосеба Ирасу Гармендия) – это самый сильный голос современной баскской литературы. Его роман «Сын аккордеониста» был встречен с огромным вниманием, причем не только на родине писателя, – за три года он был переведен на 18 языков. Здесь вновь, как и в его рассказах и в книге Ачаги «Жители страны Обаба» (1988), звучит тема исчезающего мира. Подобно легендарному Макондо из «Ста лет одиночества» Гарсиа Маркеса, для юноши, главного героя романа, деревня Обаба – это малая...

Знают много и не знают ничего. Таков закон молодежи.

Сын аккордеониста

Бернардо Ачага

Бернардо Ачага (наст, имя – Хосеба Ирасу Гармендия) – это самый сильный голос современной баскской литературы. Его роман «Сын аккордеониста» был встречен с огромным вниманием, причем не только на родине писателя, – за три года он был переведен на 18 языков. Здесь вновь, как и в его рассказах и в книге Ачаги «Жители страны Обаба» (1988), звучит тема исчезающего мира. Подобно легендарному Макондо из «Ста лет одиночества» Гарсиа Маркеса, для юноши, главного героя романа, деревня Обаба – это малая...

Подвергать себя опасностям во имя идеологии, которую ты исповедуешь умом и сердцем, возможно, и восхитительно, пусть даже скептики или реалисты и не видят в этом никаких достоинств, поскольку за великими словами всегда следуют великие катастрофы; но рисковать вопреки твоему уму и твоему сердцу - это полный бред, дешевая патетика, судьба карнавального персонажа.

Сын аккордеониста

Бернардо Ачага

Бернардо Ачага (наст, имя – Хосеба Ирасу Гармендия) – это самый сильный голос современной баскской литературы. Его роман «Сын аккордеониста» был встречен с огромным вниманием, причем не только на родине писателя, – за три года он был переведен на 18 языков. Здесь вновь, как и в его рассказах и в книге Ачаги «Жители страны Обаба» (1988), звучит тема исчезающего мира. Подобно легендарному Макондо из «Ста лет одиночества» Гарсиа Маркеса, для юноши, главного героя романа, деревня Обаба – это малая...

Действительность всегда печальна, и книги, даже самые тяжелые, приукрашивают ее.

Сын аккордеониста

Бернардо Ачага

Бернардо Ачага (наст, имя – Хосеба Ирасу Гармендия) – это самый сильный голос современной баскской литературы. Его роман «Сын аккордеониста» был встречен с огромным вниманием, причем не только на родине писателя, – за три года он был переведен на 18 языков. Здесь вновь, как и в его рассказах и в книге Ачаги «Жители страны Обаба» (1988), звучит тема исчезающего мира. Подобно легендарному Макондо из «Ста лет одиночества» Гарсиа Маркеса, для юноши, главного героя романа, деревня Обаба – это малая...

«Прошлое – это чужая страна, где говорят на другом языке».

Сын аккордеониста

Бернардо Ачага

Бернардо Ачага (наст, имя – Хосеба Ирасу Гармендия) – это самый сильный голос современной баскской литературы. Его роман «Сын аккордеониста» был встречен с огромным вниманием, причем не только на родине писателя, – за три года он был переведен на 18 языков. Здесь вновь, как и в его рассказах и в книге Ачаги «Жители страны Обаба» (1988), звучит тема исчезающего мира. Подобно легендарному Макондо из «Ста лет одиночества» Гарсиа Маркеса, для юноши, главного героя романа, деревня Обаба – это малая...

Комнаты, кухня, гостиная, кафе, терраса опустели; опустели также и горы – даже жаб не было слышно, – и его душа перенеслась куда-то по ту сторону одиночества, словно гостиница «Аляска» теперь была не чем иным, как преддверием какого-то другого места. Царства смерти?

Сын аккордеониста

Бернардо Ачага

Бернардо Ачага (наст, имя – Хосеба Ирасу Гармендия) – это самый сильный голос современной баскской литературы. Его роман «Сын аккордеониста» был встречен с огромным вниманием, причем не только на родине писателя, – за три года он был переведен на 18 языков. Здесь вновь, как и в его рассказах и в книге Ачаги «Жители страны Обаба» (1988), звучит тема исчезающего мира. Подобно легендарному Макондо из «Ста лет одиночества» Гарсиа Маркеса, для юноши, главного героя романа, деревня Обаба – это малая...

Когда на первый план начинают выступать числа, это плохо… Когда мы вот-вот потеряем то, что нам дорого и что мы очень любим, тогда мы начинаем считать: осталось столько-то дней до того, как все закончится, говорим мы. И происходит то же самое, когда мы сталкиваемся с какой-то неприятной ситуацией: мы начинаем подсчитывать, сколько нам осталось до ее окончания. В любом случае появление чисел это плохой знак.

Сын аккордеониста

Бернардо Ачага

Бернардо Ачага (наст, имя – Хосеба Ирасу Гармендия) – это самый сильный голос современной баскской литературы. Его роман «Сын аккордеониста» был встречен с огромным вниманием, причем не только на родине писателя, – за три года он был переведен на 18 языков. Здесь вновь, как и в его рассказах и в книге Ачаги «Жители страны Обаба» (1988), звучит тема исчезающего мира. Подобно легендарному Макондо из «Ста лет одиночества» Гарсиа Маркеса, для юноши, главного героя романа, деревня Обаба – это малая...

Мы часто меняем место жительства лишь для того, чтобы оказаться подальше от своей семьи.

Сын аккордеониста

Бернардо Ачага

Бернардо Ачага (наст, имя – Хосеба Ирасу Гармендия) – это самый сильный голос современной баскской литературы. Его роман «Сын аккордеониста» был встречен с огромным вниманием, причем не только на родине писателя, – за три года он был переведен на 18 языков. Здесь вновь, как и в его рассказах и в книге Ачаги «Жители страны Обаба» (1988), звучит тема исчезающего мира. Подобно легендарному Макондо из «Ста лет одиночества» Гарсиа Маркеса, для юноши, главного героя романа, деревня Обаба – это малая...

У маленького продолговатого окна стояла дочь генерала с лицом, убитым какою-то тупою ненавистью. Яркое вечернее небо так приветно сияло перед ней, и чем больше прелести прибавлялось в нём, тем тупее, злее делалось лицо девушки.

Нравы Растеряевой улицы

Глеб Успенский

В сборник произведений выдающегося русского писателя Глеба Ивановича Успенского (1843–1902) вошел цикл "Нравы Растеряевой улицы" и наиболее известные рассказы, где пытливая, напряженная мысль художника страстно бьется над разрешением вопросов, поставленных пореформенной российской действительностью.

Жена Толоконникова была существо истинно жалкое; вся физиономия её носила следы какого-то нечеловеческого утомления и ужаса, который громадностью своих размеров не давал возможности обратить внимания на её безобразие.
Семён Иванович был доволен и тешился забитостью жены до усталости.

Нравы Растеряевой улицы

Глеб Успенский

В сборник произведений выдающегося русского писателя Глеба Ивановича Успенского (1843–1902) вошел цикл "Нравы Растеряевой улицы" и наиболее известные рассказы, где пытливая, напряженная мысль художника страстно бьется над разрешением вопросов, поставленных пореформенной российской действительностью.

Не любя мужа и не имея детей, она отдала весь запас женской любви воспитанию своего приёмыша. Главные старания её состояли в том, чтобы освободить Кузьку от тех несчастий и пороков, которыми видимо страдала наша улица. Поэтому Кузька с малых лет постоянно находился при ней, получая ласки в виде непрерывной еды.

Нравы Растеряевой улицы

Глеб Успенский

В сборник произведений выдающегося русского писателя Глеба Ивановича Успенского (1843–1902) вошел цикл "Нравы Растеряевой улицы" и наиболее известные рассказы, где пытливая, напряженная мысль художника страстно бьется над разрешением вопросов, поставленных пореформенной российской действительностью.

Потом, благодаря Хрипушину, растеряевцам было известно, что те же англичане предложили двести миллионов тому, кто год пролежит на одном месте; наши опять взялись - и пролежали втрое более назначенного англичанами срока...

Нравы Растеряевой улицы

Глеб Успенский

В сборник произведений выдающегося русского писателя Глеба Ивановича Успенского (1843–1902) вошел цикл "Нравы Растеряевой улицы" и наиболее известные рассказы, где пытливая, напряженная мысль художника страстно бьется над разрешением вопросов, поставленных пореформенной российской действительностью.

занимать деньги – это все равно, что плавать с кирпичами в руках…

На свете есть коты и есть все прочие, причем большинство из прочих терпеть не могут котов.

— Ты уж лучше сиди тут, парень, и карауль машину. Если кто сунется — быстро кричи «стой!» три раза подряд и стреляй в грудь.
— Мяу!

Вы когда-нибудь пробовали обсуждать с подростком тему, на которую тот не желает разговаривать? Пользы столько же, сколько от крика под водой

Еще будучи пушистым котенком, Пит выработал для себя простую философию, согласно которой я отвечал за жилье, еду и погоду, а он – за все остальное. За погоду он взыскивал с меня особенно строго.

Но кошек не обманешь - они прекрасно чувствуют, кто их любит, а кто нет. Вообще человечество делится на "кошатников" и прочих. Причем прочих подавляющее большинство. Даже если они прикидываются из вежливости (или по другим причинам), будто любят кошек, то тут же выдают себя с головой; надо знать как обращаться с кошками! Кошачий протокол гораздо сложнее дипломатического - в его основе чувство собственного достоинства и взаимное уважение. В нем есть что-то от "Dignidad de hombre" (достоинство человека - исп.) латиноамериканцев, на что посягнуть можно только с риском для жизни. Кошки напрочь лишены чувства юмора, они непомерно эгоистичны и очень обидчивы.

- Да, но... ты ласкала его как ласкают собак.
Никогда не похлопывай кошку, а только поглаживай. И не делай резких движений перед самым его носом; когда ты гладишь Пита, ему нужно видеть, что у тебя добрые намерения. Ты всегда должна быть уверена что ему это нравится. Если ему не хочется, чтобы его гладили, он потерпит из вежливости - коты ведь очень вежливы, - но только недолго. Так что важно оставить его в покое прежде, чем у него лопнет терпение.

Той зимой Пит взял за правило подходить к своей двери, обнюхивать ее - и поворачивать обратно. Его видите ли, не устраивало противное белое вещество, покрывающее землю и все вокруг. Он принимался приставать ко мне, чтобы я открыл ему человечью дверь, ибо был убежден: хоть одна из дверей да должна открываться в лето. Поэтому всякий раз мне приходилось обходить вместе с ним все одиннадцать дверей и приоткрывать их по очереди, дабы он убедился, что за каждой из них та же зима. И с каждым его разочарованием росло его недовольство мною.
... когда он возвращался, льдинки на лапах стучали по полу, словно башмаки на деревянной подошве. Он свирепо посматривал на меня и отказывался мурлыкать, пока не слизывал льдинки, после чего милостиво прощал меня - до следующего раза. Но он никогда не прекращал искать Дверь в Лето.

Слишком много времени я затратил, открывая дверь котам. Как-то я подсчитал, что с момента своего появления человечество провело за этим занятием девятьсот семдесят восемь человекостолетий...

...но, черт возьми, независимо от того, сколько бы ты ни обижался, людям все равно надо верить. Иначе уподобишься отшельнику в пещере, который и во сне начеку. Опасности все равно никогда не избежать: жить и то смертельно опасно… Даже фатально. В конце жизни.