Свея даже самую малость жаль было.
Живой же человек. А тут богиня… или там воплощение. Кто их разберет-то? Но главное, с обычною бабой, ежели чего, и поспорить можно. А с богинею как?
Антошка тихо порадовался, что его-то Аленка сиротою осталась. А то мало ли… от тещи всякое подлости ожидать можно. С неё станется и жрицею оказаться.
Прежде-то Баська с Маланькою за холопами приглядывали, но ныне негоже то царевым-то невестам — от радость-то великая, Фрол-то Матвеевич, как прознал, три дня лежьмя лежал да сердце мацал, а после встал и еще три дня пил беспробудно на пару со сродственником своим. Хорошо хоть без безобразий пришлось.
— В козла превращу, — тихо сказала Стася, оборвав речь, в которой сказывалось, как она, Стася, неосмотрительно эту самую родовую честь позорит, позволяя себе вольности.
— Почему в козла? — удивился Радожский.
— Могу в козу.
— В козу не надо!
— А в козла?
— Я же серьезно!
— И я серьезно.
Как трудно быть порядочной свиньёю.
Нет ничего подозрительней безупречной репутации.
Допустим, умер я! И что теперь мне делать?
Порядочного человека можно легко узнать по тому, как неуклюже он делает подлости.
Нужно набраться смелости и всё-таки рассказать коту, что это он живёт у меня, а не я у него.
И отчего люди злые-то? Ответ Антошка ведал: исключительно от недоедания и кишечных хворей, которые в свою очередь случаются от питания неправильного. Вот ежели бы люди ели правильно, тогда б этого вот всего не было.