— Но для настоящей веры вещи не нужны. Вера живет внутри нас, и этого уже не изменишь. Мы сами, своими молитвами, просьбами, желаниями творим свою жизнь, а иногда, если очень захотим, способны создать из простых вещей нечто действительно святое.
— Вот она, настоящая скверна. Не в темных пятнах, не в головах у тварей, а в наших собственных мыслях. Предать страну, народ… кинуть на алтарь темного бога родных и даже детей…
Люди легковерны, — с ноткой грусти заметил призрак, когда мы с Ником озадаченно промолчали. — Но лишь когда дело касается того, во что им хочется верить, или же того, что можно доказать. И им очень сложно поверить во что-то, чего никто не видел, не слышал и даже не касался. ... А непонимание неизбежно порождает недоверие и желание отринуть преподносимые знания как нечто невозможное и недоказуемое.
…Папа! Помнишь, в прошлом году ты говорил мне, что я – счастливая, что дожила до двенадцати лет и ни разу не видела ни одной смерти. Ой, папа, сколько я ее вижу теперь!
— Я все три дня пытался с тобой поговорить! — весело возразил он. — Но если женщина хочет страдать, её ничто не остановит.
Тогда по весне якобы минеральным ядом производства Орды якобы сотрудниками наших спецслужб был отравлен один наш беглый сотрудник разведки. Кому он понадобился через несколько лет после бегства, эльфы так внятно и не объяснили, но шумиху подняли знатную. Тоже моментально обвинили нас, сделали несколько громких заявлений, под этот шум выдавили со своего рынка несколько наших крупных производителей и выслали троих дипломатов.
Расследование, правда, идёт до сих пор, а вернее — тихо замялось. Никаких разъяснений, доказательств и вообще внятного ответа на вопросы мои тамошние коллеги так и не получили, невзирая на регулярные запросы. А зачем светлоликим нормальное расследование по всем правилам, в самом деле? Эльфам же положено верить на слово, они никогда не врут.
— Успокойся, ей пока не до нас, — усмехнулся он. — Одна мышь способна надолго нейтрализовать произвольное количество женщин, если хотя бы одна их боится. А Карима боится.
– у него, наверно, никогда не было детей, и он не знает, какая это радость. И он, видно, давным-давно никого не любил… а без этого так трудно жить!
Я с мужем ехала по сельским окрестностям. Мы решили сьездить в гости к родителям , тем более к его.
Темнело , мы заехали в проезжающую деревню и хотели поискать ветврача.
Достали еду и малыш стал есть , как будто ни разу так много не видел и не ел. Я остановила его на половине еды.
Хоть и прожили вместе пять лет, я просто обязана посоветоваться с Сашей.
– Мы смогли вернуться туда, куда нет возврата – шмыгнула носом Марфа – В свое детство. Просто, когда мы там были в прошлый раз, то не понимали, что вот это настоящее счастье и есть. Потом осознали, а уже все, поздно.