«Свобода! Равенство! Братство!» – провозглашенные французской революцией? Неужто и здесь никаких уроков для нас? Отчего же, уроки, конечно, есть, и серьезные. Лозунги прекрасные, но революция-то буржуазная, а потому и плоды ее соответствующие: «Какая свобода? Одинаковая свобода всем делать все, что угодно, в пределах закона. Когда можно делать все, что угодно? Когда имеешь миллион. Дает ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без миллиона есть не тот, который делает все, что угодно, а тот, с которым делают все, что угодно». Равенство? У вас ни копейки, у соседа миллион, а в остальном вы… равны, конечно… Братство? Братство действительно великая движущая сила человечества, только сколько его ни провозглашай, откуда ж оно возьмется, если его нет в действительности? Потому что в братстве, в настоящем братстве, не отдельная личность, не «я» должно хлопотать о праве своей равноценности со всем остальным, но «я» должно всего себя пожертвовать обществу.
Душа всегда затаит более, нежели сколько может выразить в словах, красках или звуках.
Ф.М. Достоевский
Все так или почти так же, как и в наше больное время, а не сегодня, так уж завтра точно будет так же; тут аналогия, тут напоминание, предупреждение о наступающем крахе: как и две тысячи лет назад грядут времена великих потрясений, сомнений и отрицаний, ибо дворянская наша античность уже позади, от нее остались только красивые формы, но нет уже руководящей идеи; впереди же – варварство буржуа, рвущегося к своему золотому корыту. Старые идеалы презираемы и побиваемы, новые несут лишь идею всеобщего поедания слабых сильными, бедных богатыми; хаос и разрушение… Существует реально одно настоящее без высших духовных потребностей.
... Достоевский почти физически, как бы на себе самом ощущал зародыши начинающегося «химического распада» общества.
Жизнь задыхается без цели. В будущем нет ничего; надо попробовать всего у настоящего, надо наполнить жизнь одним насущным. Все уходит в тело… и чтоб пополнить недостающие высшие духовные впечатления, раздражают свои нервы, свое тело всем, что только способно возбудить чувствительность. Самые чудовищные уклонения, самые ненормальные явления становятся мало-помалу обыкновенными. Даже чувство самосохранения исчезает…
Жизнь дело страшное и таинственное, – говаривал он [Достоевский] не раз. – Никакой философии жизнь в ее таинственности не по плечу. Только искусство, литература, слово способны если не объять ее, то дотронуться до ее пульса, определить состояние жизни мира и человечества, в веяниях времени уловить веление вечности. Оттого-то и нужно уметь слушать истинных поэтов, что они – только голоса народных масс, выразители еще не сказанного, еще только зреющего слова; глашатаи великих истин и великих тайн жизни… Пожалуй, как никому другому, дано было ему чувствовать и понимать жизнь как творчество, как борьбу стихий, как вечно длящееся творение.
... я узнал практически и то, что я всегда был русским по сердцу. Можно ошибиться в идее, но нельзя ошибиться сердцем и ошибкой стать бессовестным, то есть против своего убеждения…
Рожден я вовсе не затем, чтобы произвести эпоху в области литературной… Дело мое – душа, и прочное дело жизни… Мне незачем торопиться; пусть их торопятся другие!
Это главный парадокс «Эхо». Западня сознания.
Так происходит один, другой, третий год... И в конце концов ты успокаиваешься, принимая новую жизнь как данность. А дни продолжают идти. Твои кости становятся крепче, замах точнее, удары разрушительнее, но с каждым новым улучшением Коракс отламывает взамен кусок твоей собственной жизни. И наступает момент, когда ты понимаешь — тебя больше нет.
Настанет день, когда тебе придется сделать выбор, вот тогда ты увидишь, что абсолютно правильных решений не бывает.
Это такое искусство (долгая пауза)… Понимаете, примитивное искусство – это ведь тоже искусство, так? Шансон – это дело вкуса, как вы уже говорили. Ну, нравится людям такой жанр, любят они его…
Если что-то претендует называться искусством, то оно должно быть изначально высокого класса. Даже матерный сленг может быть искусством, если его исполняет высочайший мастер разговорного жанра.
Вилли Токарев