То, что ты видишь и слышишь, в некоторой степени зависит от того, каков ты сам.
Жаль, что я не первая. Так только больше времени на пустые предположения.
Я мертва, но умереть мне не дозволено. Жива, но фактически мертва – и так одинока, что любое существо, пусть даже самое мерзкое, я встретила бы с распростертыми объятиями.
Я – сильно обожженная девушка без крыльев. Без огня.
Мои дети, которые не догадываются, что играют на кладбище.
– Не волнуйся. Твой покорный слуга привык изливать свои чувства в работе, так что если кому и сделает больно, то себе одному.
Кажется, сейчас не самое подходящее время упоминать, что я повесила манекен и написала на нем имя Сенеки Крейна, – срывается у меня с языка
Ты… повесила… Сенеку Крейна? – выдает Цинна.
Разве краткое счастье хуже, чем никакое? – Пожалуй, Цезарь, я бы с тобой согласился, – с горечью продолжает Пит, – если бы не ребенок.
– Китнисс… подумай, к чему это приведет. Что останется в конце? Никто не может быть в безопасности. Ни в Капитолии, ни в дистриктах. А вы… в Тринадцатом… – Пит судорожно втягивает воздух, будто задыхается; глаза его кажутся безумными, – не доживете до завтрашнего утра!