И нет на свете никого более беспощадного, чем дети, обнаружившие, что кто-то среди них ощущает себя в своей шкуре неуютно.
Помнишь, как заранее начинали подъезжать к маме с папой, чтобы на время нашего отпуска оставить Мишку? Он еще маленький был, все время орал- он и сейчас все время орет, хотя ему двадцать один год, и с ним было трудно, но мама соглашалась, и у нас начиналась казацкая вольница!
- Извини, бабуля! Извини за то, что ты выжившее из ума ископаемое, которое всем вокруг мешает жить так, как им нравится! Прости меня, но это так!
... нельзя обращаться пренебрежительно с любовью кого-то к себе, пусть даже любовь эта кажется и глупой, и ненужной. Но когда всё в жизни рушится, она единственное, за что можно хоть как-то зацепиться. Любовь и семья.
... любовь, она не цветок, её не пересадишь из одного горшка в другой. И не вырвешь с корнем, чтобы потом взять да выкинуть, а другую на её место посадить. Не приживается отчего-то. Хотя... Всё проходит.
Не надо жить для вещей... Надо жить для себя, а вещи — это слуги. Слуга не должен быть ценнее господина.
Паршивая работа. Вроде и делать ничего не надо, только часы считать. Отдежурил — денежки получил. А ощущение такое, что жизнь мимо проходит. Ты здесь топчешься на одном месте, топчешься, как дурак, а она проходит.
Жить надо словно бы под стеклянным колпаком, никаких отрицательных эмоций ни туда, ни оттуда не пропускать и чётко отделять себя от неприятностей окружающего мира.
Что поделаешь, богатых никто не любит, пусть даже они и плачут. Но плачут тайно, а смеются в открытую, смеются весело, сыто, пьяно.
Собачка не сбежит, животные привязчивые. А для женщины есть только одна тяжёлая цепь — любовь. На ней может сидеть сколько угодно, и даже кормить как следует не попросит.