Вот ведь женщины, всегда задают самый неудобный вопрос в самый неудобный момент.
...как в том анекдоте, где Иван Грозный объявлялся изобретателем рентгена на основании того, что он-де боярам говаривал: "Я вас, сук, насквозь вижу!"
Человек должен сам обустраивать свою жизнь. И помочь ему в этом можно только тем, чтобы показать пример. Образец. И создать возможность его повторить. Но не более. А дальше пусть крутится сам. Иначе он ничего делать не будет, а просто сядет такому «благотворителю» на шею и свесит ножки. Да ещё и покрикивать начнёт по поводу того, чего это там, внизу, под его жопой, не слишком шевелятся и как-то медленно делают ему хорошо…
Мы рождаемся, растём, развиваемся, опираясь на «плечи гигантов», на череду поколений, живших до нас. Сохранивших для нас эту землю. Вырастивших хлеб, чтобы выжили и смогли родится те, кто дал жизнь нам. Выстоявших в битвах, чтобы мы могли родится не рабами… И мы в долгу перед ними, оплатить который невозможно никакими деньгами. Только тем, что и мы выполним свой долг – сохранив эту землю, обустроив её для лучшей жизни и дав жизнь следующим поколениям...
– Я вообще не понимаю всех этих современных тенденций. Почему, когда мужчина считает себя Наполеоном или, там, кошечкой либо белочкой – его отправляют к докторам, а когда – женщиной, тут же начинают уважительно продвигать по службе? – Ну идиотизм же!.
Я по себе понял, что преподавать логику и риторику без знания греческого и латинского - мартышкин труд. Вся база - оттуда. И вообще, очень интересно эти языки мозги переформатируют, по себе почувствовал. ... Похоже, как только в Европе перестали преподавать мертвые языки и этим самым приводить мозги людей в относительный порядок, культура в Европе и закончилась.
– Зверь-то, по всему видать, замотанный совсем. Больной, что ли, был? – Почему больной? – обиделся Сандерс. – Здоровее нас с вами. Четверо суток меня гонял. А потом я его. – Медведика гонял? – Семеряков снова почесал затылок. – Однако, ты крут, парень, если не врешь. Комбинезон-то он тебе порвал? – Он, – коротко ответил…
— Думать о том, что могло бы произойти при других раскладах, — едва ли не самое бесполезное занятие во вселенной. Надо играть с теми картами, что у тебя на руках.
- Я понимаю. Но все равно спасибо, ваше императорское высочество. - За что? - За мечту. - Ну… Тогда пожалуйста, - отозвался я.
— Зачем нужно так много слов, если значат они одно и то же?
— Как – зачем? Для выразительности, для красоты и разнообразия. Существуют разные стили речи. Можно сказать, например, «жрать хочу», а можно – «вожделею вкусить яства…». Чувствуешь разницу?
— Угу, – кивнула боец Оллесдоттер. – Первый раз понятно, второй нет.
— О вы, явившиеся из грядущего, не ведомо ли вам, не откроете ли, когда суждено мне покинуть земные пределы и направить колесницу жизни моей в Чертог Праотцев?
— Чего? – переспросила Ильза – Куда вы хотите переехать?
— Умру я когда? – пояснил маг чуть снисходительно.
— Я должен тебе что-то показать! – Рагнар взял демона за руку. – Идем!.. Ты не обижайся, ладно? Это только ради Ильзы! – Непривычно было видеть могучего рыцаря таким испуганным и виноватым. Хельги тоже стало страшно.
— Боже мой! Из больницы! И что у вас было? Какое заболевание?
Вопрос застиг Хельги врасплох. Заболеваний он знал крайне мало, особенно человеческих.
— Холера! – брякнул первое, что пришло в голову. Но увидел округлившиеся глаза тетки и страшные – Макса, и спешно поправился: – То есть, я хотел сказать, бубонная чума.
— Дело не в квартире, а во мне, – покривил душою Хельги, – твои родственницы могут меня испугаться. Сбегут.
То-то было б расчудесно, подумал гостеприимный хозяин.
— Это кто? – страшным шепотом спросила Ильза. – Фу, какой! От него прямо жуть исходит!
— Это спригган, – ответил Хельги мрачно.
— Ты что?! Не может быть! Он на тебя совсем не похож!
— По-твоему, мы все на одно лицо?
Хельги говорил, как по писаному, от слов его веяло чем-то невообразимо далеким, неизведанным и жутким.
На тех, правда, кто хоть что-то понял. Рагнар, например, понял три слова: «отличие», «приводит» и «весы». А Ильза даже не пыталась понять, просто смотрела Хельги в рот и моргала от умиления. Ей нравилось, что он такой ученый и мудрый.
Меридит всегда отличалась прямотой высказываний.
— Не согласятся продать – сопрем. Или отберем силой. Горные эльфы – они нежные. Стреляют, правда, метко, только это их и спасает.
— Эй, а куда это вы? – почти обиженно окликнула сильфида. – Вы что, уже раздумали нас пожирать?
— Вот именно – раздумали, – обернувшись, бросило последнее чудовище. – Вас есть себе дороже! Как бы бешенством не заразиться.
– Не выпендривайся, Сомидзе! – немедленно парировал Игорь. – Я босяком рос, школу только до шестого класса дотянул, на улице образование получал. Если б не армейка, сейчас бы точно шконку тюремную боками утюжил.
После всех метаний и вполне интеллигентских рефлексий (хотя я никогда не причислял себя к интеллигентам – у меня профессия есть!) ...
Холодные разум Контролеров, практически лишенные эмоций. Этакий интеллектуальный вариант воблы.
– Нам нужны союзники, которые будут не столько требовать защиты нашего флота, сколько смогут помочь ему защитить нас.
Эноминера не прерывала ее. Если хочешь что-то узнать у женщины, никогда ее не прерывай. Если ей не мешать то она в конце концов выложит все сама.
Скорее взорвется ядро галактики, чем хорошенькие молодые дурочки начнут прислушиваться к голосу разума.
Берс усмехнулся: – Дядюшка Йззекиль как-то сказал, что я не способен на то, что обычные люди называют любовью. И думаю, что он прав. Но… я знаю, что сокрушу любое препятствие, которое попробует разлучить меня с ней, и… умру в тот день, когда ее не станет. Возможно, это не любовь, но это единственное, что я знаю точно о ней и о себе.