Хорошо известно, что наши мысли, будь то тревожные или радостные или ни те ни другие, рано или поздно сами от себя устают, самим себе наскучивают, надо лишь, как говорится, дать времени время, то есть предоставить их собственному ленивому струению, свойственному им от природы, не подбрасывать в костер новых, противоречаще-раздражительных идеек, а пуще всего постараться не вмешиваться всякий раз, когда перед уже готовой иссякнуть мыслью возникает соблазнительная развилка, ответвление, отклонение. Или наоборот, вмешаться, но как бы деликатно подталкивать ее — особенно если она из разряда тех, что будоражат и горячат, — в спину, словно бы ненавязчиво советуя: Ступай-ка вон туда, туда, в сторонку, не мешкай и мне не мешай.
Следует понимать Вас так, что Вы мне не верите. Именно так, не верю. Почему, позвольте осведомиться. Да потому что рассказанное Вами не вмещается в мою действительность, а что не вмещается в мою действительность, того и не существует.
...подумать страшно, на какие страдания обрекает себя человек, отринувший покой домашнего очага и ввязавшийся в безумные авантюры.
И, словно именно таков был логический итог его размышлений, зашёл в писчебумажный магазин и купил толстую тетрадь с линованными страницами - такие тетради студенты покупают, чтобы записывать учебный материал в ту пору, когда ещё полагают, что будут его учить.
Не стоит принимать за доверие то, что было всего лишь отчаянием.
... озноб пробрал его при входе и заставил замереть на пороге, словно предстояло проникнуть в гробницу бога, который наперекор канону обрел всемогущество не от того, что воскрес, а наоборот — от того, что отверг воскресение. Ибо только мертвые боги остаются богами навсегда.
Перед сеньором Жозе лежат досье и формуляр и еще тринадцать ученических формуляров, где одно и то же имя повторяется тринадцать раз, и есть двенадцать разных фотоснимков одного и того же лица, одна карточка повторяется, но все они мертвы, каждая умирала в свой срок, и все умерли еще до того, как умерла женщина, чей облик им суждено было запечатлеть, и старые фотографии лживы и обманчивы, ибо тешат нас иллюзией, будто на них мы живы, а это вовсе не так, и человека, на которого мы смотрим, давно уже нет, а он, если бы мог видеть нас, тоже бы не узнал и сказал бы: Кто это смотрит на меня с таким сожалением на лице.
Счастье и несчастье подобны знаменитостям, появляются и пропадают.
Забавно, что люди говорят о будущем так легко, будто оно у них в руке, словно в их власти в соответствии с требованиями текущего момента отдалить его или приблизить.
Насколько я знаю, ни один бог никогда не говорил такого, нам и в голову бы никогда не пришло заявить, будто наши пути неисповедимы, все это придумали люди, считающие, что они с божеством на короткой ноге.
Покуда еще ни одна горная вершина не высунулась наружу, не сказала: Я здесь, меня зовут гора арарат, это в турции.
Поистине печальна участь людей, не имеющих в жизни иной цели, как воспроизводство потомства неведомо зачем и для чего.
Сам же господь, заповедав: Плодитесь и размножайтесь, не уточнил, не определил, не ограничил, кому с кем можно, а кому нельзя.
История людей есть история всех недоразумений, что вышли у них с господом, ибо ни он нас не понимает, ни мы его.
Я наделен совестью столь гибкой и подвижной, что она неизменно соглашается со всем, что бы я ни делал.
История людей есть история всех недоразумений, что вышли у них с господом, ибо ни он нас не понимает, ни мы его.
Будь я богом, твердил бы неустанно и ежедневно: Блаженны те, кто избирает мятеж, ибо их есть царство земное.
Лучше поздно, чем никогда, ответил ангел надменно и так, будто изрекал неоспоримую истину. Ты ошибаешься, никогда - это не противоположность поздно, противоположность поздно - слишком поздно, возразил каин.
Забавно, что люди говорят о будущем так легко, будто оно в них в руке, словно в их власти в соответствии с требованиями текущего момента отдалить его или приблизить.
Свой ответ каин уже дал: я убил авеля, потому что не мог убить господа. Дальнейшее не сулит этому человеку ничего хорошего.
История людей есть история всех недоразумений, что вышли у них с господом, ибо ни он нас не понимает, ни мы его.
... ложь - наихудший вид трусости.
Люцифер знал, что делал, поднимая мятеж против бога, и ошибается тот, кто подумает, будто зависть была причиной этому, нет, просто он знал, с кем имеет дело.
Весьма возможно, что договор, который, по мнению иных, существует меж богом и людьми, содержит в себе лишь пару параграфов, а именно - ты служишь нам, вы служите мне.
Ты не знаешь, какая сила заключена в ангелах, они мизинцем способны сдвинуть гору, и счастье еще, что привержены порядку, не то давно бы уж заговор составили, а меня - оставили.