Уши любят ласковые слова, а тело любит ласковые прикосновения.
Уши любят ласковые слова, а тело любит ласковые прикосновения.
— Ты есть не пробовала? — мрачно уточнил он. — Простите? — подозреваю, выражение лица в этот момент у меня было весьма дурацким. — В каком смысле? — В прямом. Есть. Еду. Как нормальные люди иногда делают. Попробуй, говорят, это помогает.
Гадость, сказанная в вежливой форме, становится еще большей гадостью, чем в грубой.
- ...Очень сложно в тебя не влюбиться, – хмыкнула я... — А вот этого не надо, – с шутливой ворчливостью возразил Тар. – Если только совсем немного, в терапевтических целях. Легкая несерьезная влюбленность повышает настроение и вообще полезна для здоровья. Главное… — Не превышать дозировку, – не удержалась я от улыбки.
— Ты есть не пробовала? — мрачно уточнил он. — Простите? — подозреваю, выражение лица в этот момент у меня было весьма дурацким. — В каком смысле? — В прямом. Есть. Еду. Как нормальные люди иногда делают. Попробуй, говорят, это помогает.
Гадость, сказанная в вежливой форме, становится еще большей гадостью, чем в грубой.
— Ты есть не пробовала? — мрачно уточнил он. — Простите? — подозреваю, выражение лица в этот момент у меня было весьма дурацким. — В каком смысле? — В прямом. Есть. Еду. Как нормальные люди иногда делают. Попробуй, говорят, это помогает.
Гадость, сказанная в вежливой форме, становится еще большей гадостью, чем в грубой.
Он явно относится к разряду тех разумных, для кого в жизни существовало два мнения: своё и неправильное.
Да одних губ бы хватило - моей тяжелейшей эстетической контузии, на которые можно было любоваться бесконечно!
Трусливое бегство из жизни — самое глупое из возможных решений.
невозможно спасти человека, который не желает спасения.
Женщинам свойственно верить в лучшее и надеяться, что уж они-то сумеют перевоспитать избранника.
Легко осуждать других, когда стоишь в стороне. Но право судить дается только вместе с принятием ответственности.
— не знаю, что страшнее: взять судьбу в свои руки или кому-то доверить.
— А свобода?
— О! Свобода. Какое громкое слово, — задумчиво протянула Олира. — А она вообще существует?
Мне бы не хотелось, чтобы вы умерли или сломались по собственной глупости, но я давно уже убедился, насколько бесполезно спасать человека против его воли.
человек не может быть совершенно свободен. Есть закон, есть воспитание, есть рамки морали, за которые, может, и хочется выйти, но нельзя. Не говоря уже о прописной истине, что свобода одного человека ограничена свободой того, кто рядом с ним.
Еще один наглядный пример палитры оттенков серого. Не зло и не добро, просто человек со своими недостатками — но и с достоинствами.
Нет абсолютно плохих и абсолютно хороших людей.
И казнить и миловать королеве придется любящих отцов и безжалостных чудовищ — увы, часто в одном лице.
Смерть не всегда самое страшное наказание, жизнь в постоянном страхе куда тяжелее.
по иронии судьбы все фигуранты в этом деле выглядят один несчастнее другого. Прямо хоть не казнить их всех, а понять, пожалеть и простить…
— Не переживайте, ваше величество, такими темпами еще через пару месяцев вы окончательно превратитесь в такое же чудовище, а еще через годик-другой перестанете переживать по этому поводу. Нет, иногда будет накатывать, но я верю, вы достаточно сильная женщина, чтобы не сводить по таким пустякам счеты с жизнью.
Мир устроен вот так, в нем очень много жестоких существ, понимающих только язык силы. Если вы не станете разговаривать с ними именно на этом языке, вас с превеликим удовольствием сожрут. И от того, насколько болезненно несовершенство мира воспринимается вашей нежной душой, ничего не изменится.
— Человеку свойственно меняться, — осторожно ответил он. — Помните, мы с вами говорили о том, что все люди живут в одном мире, просто видят разные его части? Смотреть на реальность из другой точки обычно тяжело, а вы сейчас буквально вылупились из того кокона, в котором жили прежде. Там было тепло, уютно, ничто не беспокоило и всего хватало. Скорлупа треснула, и вы познакомились с другими гранями мира. А сейчас уже достаточно окрепли, чтобы расправить крылья и взлететь. На себя прежнюю вы уже не похожи, и, конечно, страшно сделать шаг в пропасть. Но иначе взлететь не получится.