— Она моя дочь? — спрашивает Руслан, глядя на меня в упор.
— Твоя, — мой голос дрожит, а помещение кухни становится крохотным.
— Ты не собиралась говорить мне, да? — догадывается. — Страшно было? Или подумала, что пошлю?
— Не видела смысла, — признаюсь честно. — Наши отношения закончились шесть лет назад. Ты улетел, а я осталась. У меня не было даже твоего номера.
Он кивает и отворачивается, смотря в окно за дочкой. Ксюша играет там с моей сестрой, которая любезно согласилась побыть с ней, пока мы… поговорим.
— Я хочу участвовать в ее жизни, — выносит вердикт. — И она должна носить мою фамилию. И ты тоже, — добавляет.
— Это невозможно.
— Мне плевать. Дочь будет жить со мной. И ты тоже.
Я все жду, когда Оля начнет говорить, но вместо этого она, кажется, пытается выдавить слезу. Я едва удерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза. Предсказуемо! И противно до жути. Я раньше велся на это. Пока пелена с глаз не сошла. Просто думал, что вот передо мной ранимая девочка, с ней нельзя иначе, нужно бережно, аккуратно, пылинки сдувать, не расстраивать, чтобы лишний раз не переломить ее.
Лежа в палате и вдыхая запах медикаментов, я поняла, что больше не хочу. Мне не нужно пытаться забыть, заглушить боль, переждать, пока все пройдет. Жить нужно здесь и сейчас, пользоваться моментом, показывать свою боль, разговаривать с тем, кто тебе дорог.
Так бывает, что мы часто обвиняем близких нам людей в том, чего они не совершали. Это понимание, что ты обидел приходит, увы, не сразу. Иногда слишком поздно. Тогда, когда уже ничего исправить нельзя.
Как ребенок себя веду, честное слово. Даю надежду и тут же отбираю, заставляю парня совершать поступки ради меня, стараться, доказывать что-то.
Возможно ли выбросить из головы человека, который был тебе близок, даже если он предал?