«– Что пишешь? – спросила жена.
– Рассказ про русскую женщину.
– То есть про меня?
– Пока думаю.
– А чего думать, ты разве знаешь хоть одну русскую женщину, кроме меня?
Я взвесил этот неожиданный тезис и тотчас пришел к выводу, что в словах жены содержится сущая правда, кроме нее, я не знаю ни одной русской женщины. Ну, то есть кто-то на ум приходит из далекого прошлого, но воспоминания туманны…»
«Если б мой сын стал таким, я бы его не осуждал. Но я бы каждый день думал, где я ошибся. Мы с братом разные. Триста шестьдесят пять дней пятнадцать раз подряд, плюс два с половиной месяца, плюс четверо суток високосных надбавок. Этот срок разделяет мгновения, когда нашей матери взбрело подарить миру новую жизнь. Будь я педантом, уточнил бы, что первый раз она скорее всего была пьяна, иначе бы не вела себя столь беспечно с черномазым. Да и в моем случае, полагаю, без бутылочки не обошлось....
«Проснулся на полу в белом пиджаке. На щеке текинский узор ковра. Сверху нависает хрустальный осветительный шедевр, результат бабушкиной потребительской активности – громадная чешская люстра. Пока я собирался с силами, чтобы встать и выпить стакан воды, эти килограммы остановившегося блеска пробудили воспоминания. Почти двадцать лет назад я работал курьером в известном на весь мир журнале, который вместе с победой консюмеризма появился и в России. От двух до трех сотен страниц толстой бумаги...
«Либерия появилась на свет в тот день, когда в Чудове установили памятник Робеспьеру, Дантону и Сен-Жюсту – гипсовую глыбу с тремя головами и пятью огромными босыми ногами с чудовищными пальцами. Этот памятник да красный флаг на здании напротив церкви – вот, пожалуй, и все зримые приметы, которые советская власть принесла в городок. Ну еще улица Иерусалимская была переименована в Красноиерусалимскую, хотя этого никто не заметил, поскольку в Чудове ее все равно и до, и после революции называли...
«Начнём с мифов. Где, когда и при каких обстоятельствах родилась идея об отдыхе в Крыму, сейчас выяснить невозможно. Важно, что она оказалась жизнеспособной. Аргументы «за» носили неопровержимый характер. И немудрено. Любовь к Крыму теплилась в будущих путешественниках годами, ибо была окрашена обаянием юности и красоты. Теперь о юности остались воспоминания, а красота явно нуждалась в поддержке, отчасти хирургической, отчасти финансовой. Именно финансовый вопрос, как в конечном счете...
«Больше всего ему понравилась эта штучка. То есть сначала не очень понравилась, потому что он был весь горячий и у него температура, а эта штучка холодная – он даже вздрагивал, когда ее к нему прижимали. Поворачивал голову и морщил лицо. Голова вся мокрая. Но не капризничал, потому что ему уже было трудно кричать. Мог только хрипеть негромко и закрывал глаза. А потом все равно к ней потянулся. Потому что она блестела…»
«А насчет работы мне все равно. Скажут прийти – я приду. Раз говорят – значит, надо. Могу в ночную прийти, могу днем. Нас так воспитали. Партия сказала – надо, комсомол ответил – есть. А как еще? Иначе бы меня уже давно на пенсию турнули.
А так им всегда кто-нибудь нужен. Кому все равно, когда приходить. Но мне, по правде, не все равно. По ночам стало тяжеловато.
Просто так будет лучше…»
Павел Крусанов – прозаик, коренной петербуржец, в юности играл рок-н-ролл, в зрелости стал одним из лидеров «петербургских фундаменталистов», автор книг «Укус ангела», «Американская дырка», «Бом-бом», «Мёртвый язык», «Царь головы». Финалист премии «Национальный бестселлер». Герои нового романа «Железный пар» – братья-близнецы. Один – реставратор старинных книг, одержим идеей выведения новой, безгрешной, человеческой породы. Чтобы заинтересовать сильных мира сего своим проектом, ему необходимо...
Только человек, проведший детство в Египте, способен строить такие монументальные литературные композиции. Действительно, книги Павла Крусанова по сокровенному присутствию тайны и мощности исполнения в чём-то родственники египетских пирамид, символов незыблемости и вечности. Мистика и история, трагические судьбы людей, вписанные яркими красками в судьбу России прошлой, настоящей и будущей, миф, творящийся на глазах читателя, хаос и космос в их извечном смертельном противостоянии – вот то поле,...
«Так, как умел доставать поэт Пафнутьев, научиться невозможно. Удивительное дело: он был навязчивым, но не был противным. Может быть, я жестоко ошибаюсь и на самом деле все было совершенно иначе, но пусть на это безобидное создание не поднимались ни рука, ни нога не только участников литературного процесса и процесса обучения участию в этом процессе, но и самого отмороженного и злобного гопника…»
«– Ну сколько можно быть таким тюхой? Это только дома ты такой шустрый, со мной мастер огрызаться и бабушку передразнивать, а в школе? – Сегодня мама посетила родительское собрание – и теперь делилась впечатлениями. А я и не знал, что положение у меня настолько критическое. Оказалось, что менее активного в общественной жизни ребёнка, чем я, во всей школе с собаками не сыщешь. Даже результаты моего трудолюбия – уверенные четвёрки и в боях добытые пятёрки – маму не радовали. Она ограничилась...
«От Иванкина всегда пахло оружием, потому что он был капитаном и частенько упражнялся в стрельбе из пистолета. Кроме того, Иванкин обожал скрипеть ремнями и сапогами и есть донельзя горячую пищу. На завтрак Вера раскаляла ему в железной миске щи, а к ужину подавала клокочущую на сковородке курицу…»
После дежурства Фрида заметила в холле у бокового входа маленькую хрупкую женщину с тяжелой гривой черных вьющихся волос. К женщине быстрыми шагами подходил высокий худой парень. Фрида решительно двинулась к ним: – Неужели опять какие-то осложнения? – Нет, что вы! – женщина засияла улыбкой. – Я вас помню, вас Фрида зовут, да? У нас все хорошо, просто у Арона сегодня был плановый осмотр, – она с нежностью взглянула на сына. – Спасибо вам! Фрида попрощалась и пошла к выходу. Уже на улице она...
«Плотная, наполненная дождевыми струями тьма, ложась на стекла, превращала их гладкость в подобие хрустальной грани: сливающиеся и разбегающиеся капли дробили отражения рекламных, фонарных, светофорных огней, точно в калейдоскопе. Когда Рита была маленькая, мама подарила ей картонную трубочку с цветными стеклышками. Сначала волшебные узоры увлекали, потом стало страшно. Мама высыпала стеклышки на ладонь – смотри, тут совсем нечего пугаться! Но маленькая Рита рассердилась, швырнула игрушку в...
Нет ярче чувства, чем любовь! И есть ли важнее чувство, чем любовь?! Если ты испытываешь его, если все твое существо пропитано им, если ощущаешь неистребимую потребность этим чувством делиться, то зачем от любви отрекаться? Есть ли причина, по которой следует от нее отказаться? Запомни: не отрекаются, любя!
«Максим гордился своим домом, иначе пришлось бы его ненавидеть. Он всем говорил, что такой дом остался один в Москве – доходный дом конца позапрошлого века, с высоченными, «как в Питере», потолками, с лабиринтом коридорчиков и крошечных комнат в каждой квартире, с ванной на кухне, опять же, «как в Питере», а главное – с чёрными лестницами…»
«Мне в детстве нравилось одно украшение – орех на верёвочке, но бабушка подарила его двоюродной сестре. Может быть, сочла, что я ещё мала, а двадцатисемилетней дылде как раз подойдёт такое украшение. Не знаю, нравилось ли оно двоюродной сестре, я не видела, чтобы она его носила, но меня так притягивали его гладкие блестящие бока и неброский шершавый рисунок…»
Три истории, три судьбы. Они такие разные, и такие одинаковые. И все они – о женщинах. Каждая из них ищет свое счастье по-своему. Но обязательно находит. Так ведь и бывает в реальности. У каждого из нас случается свой «звездный час». И очень важно «поймать удачу за хвост» и максимально использовать возможности, представленные жизнью.
Моя болезнь редка, мало, кто знает о подобном недуге. Одним словом, у меня аллергия на мир. Я не покидаю дом уже семнадцать лет. Единственные, кого я когда-либо видела, это моя мама и медсестра Карла. Но однажды к соседнему дому подъезжает грузовик. Я выглядываю в окно и вижу его. Он высокий, стройный и одет во все черное — черная футболка, черные джинсы, черные кроссовки и черная вязаная шапочка, которая полностью скрывает его волосы. Он ловит мой любопытный взгляд и внимательно смотрит на...
Рассказы Татьяны Белкиной — калейдоскоп людей, событий, стран — при всей своей кажущейся пестроте оставляют впечатление удивительной цельности, завершённости и гармоничности. Автор одинаково свободно чувствует себя в Праге и в Петербурге, в сказке и в реальности, заставляя читателя сопереживать героям этих коротких, но ёмких и жизненных историй.
В книге использованы рисунки Ксении Осинцевой и Серафимы Осинцевой.
Новую книгу знаменитого писателя и драматурга Леонида Зорина составили произведения последних лет: вышедшие в 2006–2008 годах в «Новом мире» и «Знамени». Все они написаны в излюбленном Зориным жанре маленького романа, причем большинство — как развернутый монолог. Собранные вместе, они обнаруживают цельность авторского замысла: объединяя разные эпохи — прошлое, настоящее и будущее, столицу и провинцию, близкое и дальнее зарубежье, самых разных и непохожих героев — людей, навсегда вошедших в...
Рышард Клысь — видный польский прозаик, в годы гитлеровской оккупации — активный участник антифашистской борьбы. Уже известная советским читателям остросюжетная повесть «Какаду» посвящена героическому подвигу польских подпольщиков. В повести «Кладбищенские гости» автор рассказывает о судьбе рядового немца, на собственном опыте убеждающегося в античеловеческой сущности фашизма и в бессмысленной жестокости американского антикоммунизма. Рассказы из сборника «Бенгоро» описывают напряженную борьбу...
«Самое страшное, что породило постперестроечное время, — это появление в России преступников, приезжающих в города и села со всех концов некогда великой, а ныне распавшейся на отдельные «княжества» страны, чтобы грабить русских людей на их земле, в собственном доме», — с горечью размышляет герой романа подполковник Артур Князев. Трудные, порой неразрешимые вопросы поднимаются автором, а его герои не только размышляют над ними — они яростно противостоят преступному миру. * * * Подполковник...
Учёный Сергей Погосов решил провести две недели отпуска на даче в пустынном осеннем посёлке на берегу моря. Нужно было отойти от повседневной суеты и попытаться в уютной тишине решить одну научную проблему, не дающую ему покоя.
Однажды в утренней пробежке по пляжу он заметил на песке цепочку следов женских туфель, которая внезапно обрывалась…