Рассказ
Прощались туго: завязшие руки никак не хотели разжиматься. Валера жалостливо тянул товарища с вокзала, подальше от масс, жирных голубей, сумок и чемоданов. Рука должна была вот-вот поддаться, и Валера бы увёл друга от поезда. Тот недовольно гудел: он, как и тлеющая по соседству война, не хотел ждать. Прощались туго: завязшие руки никак не хотели разжиматься. Валера жалостливо тянул товарища с вокзала, подальше от масс, жирных голубей, сумок и чемоданов. Рука должна была вот-вот поддаться, и...
Трусишка боязливо выглянул из кустов и посмотрел туда, куда ему указывал Длинноног. Леса отсюда не виден, но они почти дошли. Осталось только пересечь поле...
Предложение работы ничего кроме подозрений не вызывало: агентство собиралось подготовить полёт на Марс. Но даже это не могло остановить Эдуарда, собравшегося уехать из родного города...
Ещё не начавшись, осень запрела, встав над лесом и огородами приторным едким душком. В него ушли все несозревшие ягоды, все неродившиеся грибы. Дождей не было, и земля высохла до серой корки, по которой ветер перестукивал тонкие твёрдые листья. От уставшей природы разило тленом, и каждый раскрошившийся стебелёк, каждый шаг, ступивший с тропы, добавляли в выжженное синее небо взвесь переломленной хворостинки.
Майор Виктор Грин завтракал в плохом настроении. Перед сном он забыл закрыть окно, и за ночь спальню выстудил сквозняк. Занавески и шторы, стопка выглаженного белья и даже забытые на спинке стула носки на несколько часов ожили, затрепыхались, и, как всё живое, быстро посерели, сбились и поникли. – Как!? Ну как!? Я просто не понимаю, как ты мог забыть про окно!? Тебе что, в голову надуло? Эй, скажи уже хоть что-нибудь! Майор Виктор Грин завтракал в плохом настроении. Перед сном он забыл...
Юра заворочался, но в полусне, какой удерживает тело от дневных ошибок, спохватился и замер. Расплывающаяся под веками девушка ещё манила к себе: нужно было лишь перевернуться на другой бок, но парень знал, что старый диван, кое-как переломленный пополам, тут же заскрипит, и этот скрип, как ему и положено, будет предательским. А когда диван заскрипит – заскрипят за дверью, отделявшую веранду от зимней комнаты. Юра заворочался, но в полусне, какой удерживает тело от дневных ошибок,...
В пустой белой комнате был человек. Люди давно жили по сто сорок и больше лет, но мужчина, полулежавший в медицинском кресле, постарел раньше времени. Длинная седая борода, тлеющий под мохнатыми бровями взгляд. Ему бы в прошлые века, в пещеру или нору, а он – космонавт, элита человеческой породы. Тем более Иона Брихничев первым из людей установил контакт с инопланетной цивилизацией, сумев к тому же вернуться обратно.
– Кем бы я хотел у вас работать? Я бы в курятнике с Никанором Иванычем плясал. Это петух наш. За красоту его Никанором Ивановичем прозвали. Он меня по утрам ждёт, кричать не смеет, пока я с ним не попляшу. Он бы лапкой загребал, и я пяточкой сено ворошил. Вот такую работу хочу. А платили бы мне хлебным мякишем. В водке его смочат и мне в награду. Как медаль – шлёп на грудь! – Кем бы я хотел у вас работать? Я бы в курятнике с Никанором Иванычем плясал. Это петух наш. За красоту его Никанором...
Планета Маленький Мук встречала прилетающих песчаными красными смерчами и величественными пейзажами - медно-рыжие дюны тянулись под синим небом до самого горизонта. Пассажирские лайнеры совершали посадку здесь редко, обычно это были небольшие машины, из которых выбирались исследователи и учёные, реже - местные, возвращавшиеся с молебна в Заветном каменном лесу на своей луне, которая здесь называлась Нея. Путь на Нею для муков открылся благодаря потянувшимся сюда звездолётам Объединённой...
Еще один рассказ из цикла "Пара-другая нормальных явлений" о том, что происходит в сложных, а порой и безвыходных ситуациях.
Это случилось после физры, которую меня, молодого учителя географии, отрядила провести завуч. Умаявшись с толпой пятиклашек, я уже хотел закрыть зал, когда обнаружил в раздевалке испуганного мальчика. Нервно теребя мешок со сменкой, он умоляюще попросил: — Проводите меня до класса, пожалуйста.
Кем может оказаться незнакомец? В какой ситуации может оказаться каждый из нас? Этот рассказ предложит одну из возможных версий ответа на поставленные вопросы.
Стоял теплый июльский вечер. Предзакатное солнце источало невыносимый жар. В разморенном воздухе лениво звенела мошкара. Шлепая босыми ногами по скользкой глине, я забрался на пригорок и уселся на уступчике, от которого до воды было всего каких-нибудь четыре-пять метров. Отсюда открывался великолепный вид на зеленую гряду холмов, поросших лесом, протянувшуюся до горизонта, и сонную деревушку, которая, казалось, мирно дремала здесь с далеких времен сотворения мира, на пыльную дорогу, петляющую...
Нами живёт обычной жизнью: ходит в школу, встречается с парнем, помогает родителям. Внезапно, в жизни Нами появляется сестра - Сина. Странная девушка всю жизнь делала фонарики из бумаги, а теперь поселилась в одном доме с Нами. Сина приходит каждую ночь к Нами в спальню. Она просит сестру спасти Серый мир от гибели. В доказательства своих слов, Сина лечит желудок Нами с помощью фонарика. Она говорит, что в Сером мире все жители ходят с фонариками в теле. Нами отправляется в Серый мир, но там...
Мю учится в средней школе. Однажды в парке девушка встречает Аки. Вскоре выясняется, что Аки - принц Бирюзового трона, а Мю будущая принцесса. Но девушка отклоняет предложение Аки о свадьбе. Аки исчезает, а Мю превращается в настоящую кошку. Школьный друг Кито помогает Мю контролировать анимагию. Через полгода Мю внезапно исчезает. Кито отправляется на поиски. Путь его лежит в страну Бирюзовых гор на территории Восточной Европы.
Песок тонкой струйкой просыпался на пол трейлера. Песчинки, бодро перешёптываясь, принялись царапать линолеум, исшарканный сотнями грубых подошв до толщины вчетверо сложенного бумажного листа. Мужчина, чью густую шевелюру уже успела тронуть пепельным крылом благородная седина, надел кроссовок, и, расстегнув ещё одну пуговицу на свободного покроя рубахе, буркнул: ― Проклятый песок. Как здесь люди живут?
― Бери книгу, парень, недорого отдаю. Книга - это же лучший подарок. Да, ты посмотри - твёрдый переплёт, хорошая бумага. В магазинах таких сейчас не сыщешь, ― Иван Сергеевич с надеждой смотрел на возможного покупателя. "Парень", которому на вид было не меньше пятидесяти лет, в ответ горестно усмехнулся: ― В магазинах теперь ни черта нет. Да, книжка хорошая, но..., ― покупатель задумчиво закатил глаза, а Иван Сергеевич явно представил себе щёлканье костяшек бухгалтерских счётов.
Ещё один контейнер скрылся в чреве спускаемого грузовика устаревшей серии. Семён, затаив дыхание, наблюдал, как приёмщик соскочил с эстакады на следующий стальной короб, и заглянул в контрольный люк. Опухшее и посеревшее после долгого перелёта лицо приёмщика не давало возможности разгадать, понять его мысли и эмоции. Однако, на особую радость Семён точно не рассчитывал. И был прав - неуклюже спустившись с контейнера, мужик в форме младшего экспедитора подошёл к Семёну.
Своего имени он не вспомнил. Ответ мог находиться в десятке шагов, в сером конусовидном аппарате - единственном маячке цивилизации среди бескрайней равнины. Жёлто-серое небо, ярко-оранжевый песок, приземистые почерневшие деревья с толстыми ветками-обрубками без листьев и воющий ветер. Протерев глаза, человек поднялся и поплёлся к чадящей капсуле. Своего имени он не вспомнил. Ответ мог находиться в десятке шагов, в сером конусовидном аппарате - единственном маячке цивилизации среди...
Рассказ, Зарубежная современная проза, Современные российские издания, Литература ХX века (эпоха Социальных революций)
Этот рассказ написан (и опубликован в журнале) в разгар «холодной войны», в 1963 г. В 1981 г. Дж. Клавелл его переработал для выпуска отдельной книгой, а в 1982 г. — экранизировал. Чтение рассказа вслух, равно как и фильм, занимают 25 минут — ровно столько, сколько длится действие в самом рассказе.
Вкрадчиво запели скрипки. Звон приборов и бокалов затих, разговоры смолкли. Пронзительно вскрикнул кларнет. Зарыдала гавайская гитара. На крошечной сцене, как из ниоткуда, возникла девушка в чёрной шали, и заговорила-запела в тон музыке: - Сегодня мы слушаем фаду1). Плач людей, затерявшихся в прошлых веках, оставивших там свою душу. Фаду - это песни боли. Слушайте, и вы поймёте, что такое saudade - настоящая ностальгия, тоска по прошлому, любовное томление...