Свежие записи

 вскоре у меня возникла необходимость записать некоторые факты, касающиеся быта этой Старшей расы, и мысли, которыми со мной делились. Поэтому, взяв карандаш, я принялась записывать в тетрадь особо интересные куски.

- Кхм, Рори... Я конечно, понимаю, что каждый ведёт записи так, как ему удобно, но ты уверена, что сможешь потом разобрать написанное? – неожиданно раздался над моей головой насмешливый голос.

Я озадаченно нахмурилась, удивившись тому, что не заметила, как преподаватель подошел так близко. А когда глянула в собственную тетрадь чтобы проверить, что не так, едва не застонала от отчаяния.

Увлекшись интересным рассказом о жизни крылатых я забылась и по привычке стала конспектировать слова лорда Танши тем самым способом, который стал любимым в бытность учёбы в институте. Стенографией.

Этому способу письма, ещё в подростковом возрасте, меня обучила двоюродная тетя, которая всю жизнь проработала стенографистом в суде. А уж когда я пошла получать высшее образование, заученный метод сокращений стал моей палочкой-выручалочкой на ряде предметов. При помощи него лекции заносились на страницы тетрадей практически дословно и проблем с их последующим прочтением у меня не возникало. А вот друзья и сокурсники, периодически забывающие, как я веду записи, всякий раз громко возмущались, узрев непонятные загогулины, и зарекались просить у меня тетради для подготовки к экзаменам ровно до следующей сессии. Этого времени хватало им, чтобы забыть прошлый опыт общения с моими записями, и ворчание начиналось по новому кругу.

- Лично я не могу понять ни единого символа! - продолжил комментировать увиденное стоявший рядом с моей партой лорд Ал'Шурраг, а мне, отвлекшейся от воспоминаний о делах минувших дней, захотелось постучаться головой о столешницу. Ведь сама того не желая подкинула любопытному крылатому ещё одну загадку для разгадывания!

- Это просто способ записи устной речи такой, - с неохотой пояснила я под давлением взгляда последнего.

Лорд Танши скептически изогнул одну из своих бровей и, вновь, заглянув в мою тетрадь,  попросил:

- Прочти, пожалуйста, то что ты успела записать.

- Откуда именно? – полюбопытствовала я, мысленно предвкушая, какой его совсем скоро ждёт сюрприз.

- Да откуда хочешь, - последовал краткий ответ. - Мне просто интересно, как ты свои же записи разбирать будешь.

Пожав плечами я опустила голову, спрятав тем самым появившуюся на губах ехидную улыбочку, и принялась зачитывать тезисы, которые успела сделать из монолога преподавателя.

- Невероятно! - в синих глазах, что воззрились на меня, когда я умолкла, отразилось  искреннее удивление пополам с восхищением. - Часть моей речи ты записала практически дословно! Как такое возможно, если и слов-то как таковых нет? И еще: ты можешь вот так вот записать совершенно любой текст?

- Не любой, - попыталась я осторожно охладить вспыхнувший хищный интерес в васильковых очах взирающего на меня мужчины. – Химию, скажем, подобным образом записать трудновато. Математику с геометрией тоже. Я использую данное письмо только для обычных текстов, где нет формул.

- Ясно. А кто тебя научил этому? – прозвучал следующий вопрос от дракона, который в задумчивости принялся снова теребить свои длинные белокурые локоны. Вот интересно, это просто привычка такая, или он так делает только в моменты душевного волнения?

- Моя тетя, - не стала скрывать я правды, отведя взгляд от холеных белых пальцев мужчины.

- Что ты, мужчина, можешь знать о том, как любят женщины? Вы думаете, что любовь рождается из вожделения, что достаточно лишь доставить наслаждение, осыпать комплиментами и подарить пару дорогих побрякушек, чтобы мы открыли вам сердце. Не скрою, многие из нас в юности тоже путают влюбленность с любовью. Однако рано или поздно угар схлынет, и тогда женщина откроет глаза, посмотрит на своего спутника трезвым взглядом и поймет, что не любит. Потому что он никогда ничего не делил на двоих, считая женские чаяния и проблемы не стоящими внимания глупостями. Да, мы влюбляемся в речи, Корион, но любим за дела.

– Так уж устроен мир, что в самые важные моменты своей жизни мы должны делать выбор. Я вот долго думала… неправильно говорят люди, будто женщина похожа на кошку, а мужчина на собаку! Всё как раз наоборот! Мужчины сильнее привыкают к дому, к родной стороне, значит, они как раз кошки! А для женщины самое главное – с кем жить, мы, как собаки, готовы следовать за теми, кого любим. И совсем не важно, какой это дом, город… или мир. Прими это сердцем, и тебе станет очень просто сделать выбор.

– Мадемуазель, я пришел к вам как друг. И я советую вам как друг – хороните своих покойников.

Девушка смотрела удивленно.

– Что это значит?

– Забудьте прошлое! Обратитесь к будущему! Что сделано – то сделано. Ваше отчаяние ничего не может изменить.

Я никогда не понимала, как люди могут так беспечно причинять боль другим, следуя зову своего сердца. Кто сказал, что слушать свое сердце хорошо? Это чистой воды эгоизм, стремление все подчинить своим страстям.

Никогда не стоит упрекать людей прошлым, далеко не всем дано выбирать себе судьбу, а уж сделать из печального опыта ступеньку к совершенству и подавно удаётся очень немногим.

– Костик… ты можешь молчать сколько угодно. Ты можешь страдать сам и заставить страдать других. И можешь хоть сто лет таскать в себе эту проблему. Но пока ты не примешь решения, она никуда не исчезнет.

– Какое, по-твоему, я могу принять решение? – почти враждебно зыркнул на мать Тин.

– Своё собственное, не основанное ни на чьих советах и подсказках. Как в песне – каждый выбирает для себя. Знаешь… я давно поняла, когда в жизни людей наступает критический или просто трудный момент, все действуют по-разному. Одни долго обдумывают варианты, другие делают то, что кажется им проще, быстрее или легче, а многие просто опускают руки и ждут, пока проблема решится сама. Некоторые люди спрашивают совета у друзей или коллег, начинают искать подсказки в книгах и Инете. Но на самом деле окончательный выбор каждый делает сам. Смешно слушать, когда взрослый мужчина рассказывает, что выпил неизвестную настойку по совету соседки. На самом деле он просто принял решение – поверить чужому совету. Пусть это решение было не совсем осознанным или малодушным – но он принял его самостоятельно. Соседка же не привязывала его к стулу и не заливала настойку насильно.

Бывают такие ситуации, когда каждый человек должен всё решить для себя сам. Хотя бы ради того, чтобы потом некого было малодушно обвинить в ошибке или неверном совете. Ну а уж правильность решения позже определит жизнь.

– У всех мужчин в личности обязательно имеются чисто женские черты характера. У некоторых более половины. Такие как сострадание, жалость, нежность… поверь, это далеко не худшие человеческие качества. И это вовсе не мешает им всю жизнь оставаться настоящими мужчинами.

 Неизвестность собственной судьбы — великое благо. Только люди живут так, 
словно они вечны. Ссорятся, не думая, что помириться могут и не успеть. 
Теряют драгоценные минуты, не говорят самые важные слова... иногда 
хватает нескольких минут, чтобы понять такие вещи. Обычно это страшные минуты. Или даже последние... 

Н о всё в этом мире имеет свою цену. И рано или поздно, чаще рано, остановленный на бегу, человек вынужден платить. Дорого платить за данное взаймы или на время.

— Гибкость иногда полезное качество. Но в целом… Блаженный Августин, если не ошибаюсь, говорил: «Люби бога и делай что хочешь». Я в том смысле, что границы поступков устанавливаются в зависимости от внутренних принципов. А Августин до того, как стать святым, был жутким развратником. Между прочим.

– Тридцать.

– Что?! – вытаращил глаза тот, – да за такие деньги обученную танцовщицу купить можно!

– А почему ты решил, что моя рабыня не умеет танцевать? – всерьёз заинтересовался Костик. – Ведь даже не видел её! Тридцать пять.

– Ты сумасшедший?! – возмутился работорговец. – Так никто не торгуется! Нужно идти навстречу покупателю! Ладно, дам восемь, раз говоришь, что танцевать умеет.

– Сорок. Она ещё и не то умеет, – наблюдая, как начинает нервничать девчонка, вошёл во вкус Конс.

– Десять! – Абориген пока не догонял, куда могут привести такие торги.

– Пятьдесят.

– Но так нечестно! Сбавляй цену, я и так тебе уступаю! – взвыл торговец.

– Щаз. Шестьдесят. – Костик веселился от души.

– Двенадцать – последняя цена.

– Я беру за шестьдесят! – Откуда взялся Тьершиг, Конс не понял, увидел только отчаяние в глазах Майки и почувствовал себя скотиной.

– Чего берёшь? – холодно осведомился он у усатого.

– Твою рабыню, – нагло уставился на него печёночник.

– А с чего ты взял, будто я её продаю?

– Но вы же торговались! – В голосе игрока сквозь высокомерие и раздражение скользнула непонятная паника.

– Ничего подобного. Я ему сразу сказал, она не продаётся! – сухо отрезал Конс. – А вы, прежде чем лезть в чужие разговоры, хотя бы поинтересовались, о чём речь.

– Как это не продаёшь? – внезапно поразился работорговец. – А зачем торговался?

– Когда я торговался? – поднял бровь парень. – Напомни! Я сказал тебе, что не продаю её? Сказал.

– А потом спросил, сколько я предложу! – оскорбился проныра.

– Ну да, мне интересно было узнать, сколько стоят в Юдаире рабы, а ты чего себе вообразил? Ещё и людей в заблуждение ввёл! – укоризненно попенял проныре Конс, и, заметив махавшего ему Авроноса, важно кивнул Майке: – Идём.

Первый признак слабой натуры – желание вылить недовольство собственными ошибками и промахами на совершенно невинных людей. Или зверей. Или просто в никуда.

- Ну че! Пойдем мстить за мою любовь! – потерла руки бабушка. – Ой, хочу увидеть, как драконы влюбленные себя ведут!
- А дедушку ты любила? – спросила я. Мне ужасно не хотелось никуда идти! Поэтому я честно тянула время.
- Любила! Ой, помню, как он мне начал рассказывать, что я, дескать поправилась! Типа толстой стала! – усмехнулась бабушка, мечтательно глядя в окно. – А я трусы ему такие же точно, как у него пошила, но на два размера меньше. И штаны. Нормальные убрала, а эти по местам разложила. Надел, а они ему малы. Он другие. И те малы. И тут я ему: «Ой, а чей-то мы разжирели!». Он потом еще долго бегал по целителям, зелья в для похудения пил. А я ему каждый день рассказывала, что он жирный. Да, были времена!

– Я считаю, правильнее было бы заниматься своей жизнью, – наконец-то произнес он. – Изменения всегда к лучшему, но почему нужно обязательно стараться ради кого-то? Самый дорогой ваш человек – это вы сами. Точнее, ведьма. Извиняюсь, – поправил он. – Месть – не лучшая цель, а вот желание стать лучше – похвально. Просто получается, что вы до этого жили ради Альфы, пытались понравиться и ждали его. Теперь поступаете точно так же. Василиса, вы отдали ему всю себя и ждете, что он поступит также. Правда жизни в том, что ваша жертва никому не нужна. Вы просто не умеете жить для себя, как и многие в нашем мире.

 Даже в свои двенадцать, читая «Трех мушкетеров», я недоумевала, как могла Анна Австрийская, в общем, неглупая женщина, взрослая, обойтись со своими подвесками так… безрассудно? По-детски? Став постарше и прочитав побольше книг, не только маркированных «для среднего и старшего школьного возраста», я поняла, что это такой прием. Не у политиков и королев, а у писателей и сценаристов. Нет глупости — нет сюжета. Или есть, но это сложнее и, вероятно, затратнее. 
Нет глупости — нет плахи. Анна Болейн попала на эшафот по стечению обстоятельств. Оправдание: у меня было мало времени. У меня его вообще не было, но оправдание собственной неосмотрительности… собственного крайнего идиотизма — утешение слабое.

 Какая неприятность: помимо того, чтобы писать книги, нужно еще и думать. 

– Ну ты даешь! Тут все только о тебе и говорят. А ты от меня спряталась. И еще и телефон недоступен. Всё приходится узнавать от посторонних людей.
– Что «все»? – устало спросила я.
– Ну, например, что у тебя роман с нашим боссом.
Ах, ну да. Разумеется, эта сплетня уже достигла всех уголков клиники. И, в отличие от невозмутимого Юрия Витальевича, к которому вряд ли кто пристанет с вопросами, мне придется как-то с этим разбираться.
Я представила себе, как начну сейчас объяснять Юльке, что никакого романа ни с каким боссом у меня нет, и как она скажет: ну да, конечно! Но все-таки не поверит. Долгих объяснений и споров совсем не хотелось, и поэтому я не стала запираться:
– Вообще-то это большой секрет. Но тебе как лучшей подруге я скажу. У нас с Юрой… ну то есть с Юрием Витальевичем, действительно роман.
– Ты серьезно?
Кажется, такого она не ожидала.
– Ну да. А почему бы и нет? Ты же сама говорила, что он просто подарок.
– Так, я выезжаю, мне срочно нужны подробности.
Да уж действительно. Какой нужно было быть глупой, чтобы предположить, что я смогу отделаться формальным признанием!
– Извини, – строго сказала я, – подробностей не будет.
– Это еще почему? – обиженно буркнула Юлька.
– Он потребовал с меня подписку о неразглашении. Ну ты сама понимаешь, он человек известный. Мало ли что просочится в прессу.
Я понятия не имела, интересуют ли прессу предприниматели такого уровня, но врала уже напропалую.
– В общем, ничего тебе рассказать не могу: ни сейчас, ни потом. Только через семь лет после того, как мы расстанемся.
– А вы расстанетесь? – ошалело спросила она, кажется, совсем не то, что собиралась.
– Конечно, – уверенно подтвердила я. – И вот тогда-то я прибегу к тебе плакаться в жилетку. Но все равно ничего не расскажу. Даже не надейся!

Мужики красивых боятся. По жизни они любят средних, а с красивыми они спят в мечтах. Со средними они кавалеры и властелины, а с красивыми они сторожа.