– Во время войны вы не осуществляете права личного суда. Опасно вот что: как только человек внушит себе мысль, что он знает, кому следует разрешить жить, а кому нет, ему недалеко до того, чтобы стать самым опасным убийцей из всех существующих – самонадеянным преступником, который убивает не ради выгоды, а по идейным соображениям. Он узурпирует функции le bon Dieu[Господа бога].
Инна Карташевская «Мама для Сашеньки»
– Что только?
– Только, как такого любить? Любить, это значит жалеть, сострадать, утешать, видеть все слабости, но только больше любить за это и знать, что ты нужна ему, потому что без тебя он будет еще слабее, и только ты ему надежда и опора. А когда человек настолько сильный, что почти и неуязвим, он ни в жалости, ни в сострадании не нуждается. За что его тогда любить?
– Ну, это ты типично русская женщина. Только у русских баб есть эта неизбывная вековая бабья жалость к никчемным мужикам, это стремление обязательно тащить на себе кого-то, да еще жалеть его и утешать. Да ведь не стоит нас жалеть, Наташа. Мы, мужики, все сволочи, разве вы не знаете этого?
– Да, знаем, знаем, только что с сердцем поделаешь, если оно такое?
Они оба надолго замолчали, думая каждый о своем. Потом Сергей покрутил головой, и сказал.
– Знаешь, я думал таких женщин уже нет, а они оказывается, вот, существуют. Теперь, если мне кто-нибудь скажет, что все красивые бабы стервы, я его вызову на дуэль, или просто морду набью, хотя всю жизнь и сам так считал.
– Ну, я думаю, что вообше-то это верно, но только для специфически красивых женщин.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну что есть женщины, которые всю жизнь знают и помнят только одно, они красивы, а значит, больше ничего им ни делать, ни знать не требуется, а только холить и лелеять свою красоту, и стараться как можно выгоднее пристроить ее. А у меня всю жизнь были другие заботы, да и в том, что я красивая, я никогда не была уверена.