— Итак, полагаю, дальнейшие эмоции здесь неуместны. Ситуация предельно ясна. Ты нарушила ключевое условие нашего соглашения. У меня есть все необходимые доказательства, — заговорил муж, методично загибая пальцы. — Первое — прямой свидетель твоего утреннего... развлечения. Второе — показания людей, наблюдавших твое неадекватное поведение вчера вечером.
— У тебя есть два пути, Кира, — он подался вперед, впиваясь в меня острым взглядом. — Первый: ты можешь сопротивляться. Мы пойдем в суд, и тогда твои утренние фотографии, показания свидетелей — все это станет достоянием прессы. В конечном итоге ты все равно проиграешь, но потеряешь не только деньги, но и последние крохи репутации.
— Второй путь, — невозмутимо продолжил Вячеслав. — Ты без лишнего шума подписываешь соглашение о мирном расторжении брака. Я, проявляя благородство, оставляю тебе твою старую квартиру и машину. Компания, этот дом, счета — все переходит ко мне согласно нашему договору. Мне кажется, выбор очевиден.
Когда -то я верил. Верил в закон, в справедливость, в систему. Верил, то добро всегда побеждает зло. Потом система показала мне, что добро побеждает только в том случае, если у него есть хороший компромат и поддержка на самом верху.
Не месть лечит, Кира. Лечит созидание.
Месть не исцелила. Она лишь вскрыла старые раны, заставляя их кровоточить с новой силой.
"Я нашла свою тихую гавань. Не в этом доме, не на берегу этого озера. А в этом сильном, надежном, бесконечно родном человеке. И я знала, что какие бы штормы ни ждали меня впереди, вместе мы сможем их преодолеть."
"Он остался у меня в ту ночь. И это не было похоже на ту страстную, почти отчаянную близость во Франкфурте. Это было другое. Это была нежность. Медленная, осторожная, трепетная. Это было слияние не только тел, но и душ. Это было возвращение домой. Туда, где тебя любят и ждут, туда, где тебе не нужно притворяться, туда, где ты можешь быть собой."