Помните: голодом надо доходить, потому что еда особенно приятна, когда у нас хороший аппетит.
— А праздники разве придумывают? — спросил Сашка. — Я считал, что они сами наступают.
— Иногда наступают… А иногда… — Воспитательница посмотрела пристально на братьев, поинтересовалась: — Вы когда родились-то?
— Чево?
— День рождения у вас когда?
— День? Почему день? А если мы ночью родились? Или утром?
Нет правил, нет порядка. Нет порядка, нет цивилизации. Нет цивилизации, нет Рима.
Все, казалось, жили так, словно мир вот-вот улучшится, словно плохие времена закончатся со дня на день, но по большей части эти надежды были несбыточными. Они продолжали тянуть лямку. Иногда случались просветы в тучах, но чаще погода была мрачной, и жизнь всегда катилась в одном направлении — к смерти. И однако все вели себя так, будто смерть — это величайшая неожиданность: бог ты мой, откуда она взялась? Да, может быть, только так и следовало к ней относиться. Может быть, в этом и состоял разумный подход: вести себя так, будто до твоего рождения ничего не было, а после твоей смерти все снова исчезнет, — так, словно вселенная построена на сознании отдельной личности. То была рабочая гипотеза. Полезная полуправда.
Читатель терпелив, но не до такой же степени! Он прилег отдохнуть, обнажил пузо для чесания. Твоя задача – навеять ему сон золотой. Где сон? Где золотой?! Кошмар, и дом плача.
Ларисса расстаралась, и мы с наслаждением уминали потрясающий торт, последовавший за великолепным ужином
– Эни, ты же не против, если я буду так тебя называть? – прощебетала эльфийка, уводя меня по дорожке. – Я так рада с тобой познакомиться, Вираэль мне столько о тебе рассказывал! Ты невероятно отважная девушка, вся в отца
Ты эту картошку посади,прополи,окучь,жука колорадского собери...почему у нас такое доброе правительство? Зашлите жук их мать,в Америку ответку?
Вкусную и полезную медветку! Пусть как в Китае,и кушают,и лечатся,нам не жалко ведь для хороших людей?
Он с самого начала не скрывал, что она – его будущее, а я – препятствие. Я мешаю. Мне не рады. Я развлечение. Я – девочка, над которой можно насмехаться. Водить за нос. Играть с чувствами. Протягивать руку, а потом в последний момент резко убирать.
Я спокойный, вдумчивый, уравновешенный человек. У меня просто такой подход к жизни. Да, в большой компании я могу искромётно шутить, говорить без умолку, танцевать, но свою энергию черпаю внутри, наедине с самой собой.
"Натали почувствовала, как кровь отлила от лица. Всё, что он (Понтий) сказал сейчас было правдой. И незачем себя обманывать. Она не умеет любить. Она — биоробот, существо, никто… Как она могла только позволить себе вообразить… Но теплые сильные руки обняли её, заслонили от всех бед. И страх отступил.
— Не слушай его, моя заколдованная принцесса. Если бы ты не умела любить, я бы до сих пор оставался в той башне. И вовсе не правильный набор генов делает нас людьми.
Она ничего не ответила, но почувствовала, как светло стало вдруг на душе."
Это — запах японской цивилизации, частью которой он себя чувствует на все сто процентов, цивилизации, в данный момент воплощенной в этой уникальной среде, в мире тоннелей, белых коридоров, едва слышных серебряных поездов.
В том и состоит курьезность нашего существования, что мы обитаем на планете, которая очень хорошо поддерживает жизнь, но еще лучше ее истребляет.
Можно получить тенуру, если ты хороший преподаватель и неплохой парень, но получить полного профессора – это другая история. «Публикуйся или умри» – эта игра называется так.
... Человек может жить собственным умом и собственной волей лишь определённое время.
Люся спрашивала тогда, люблю ли я Блока. Смешная девочка. Надо было спросить, любил ли я Блока, в прошедшем времени. Да, я его любил. А сейчас я люблю покой. Больше всего люблю покой. Чтоб меня никто не вызывал, когда я спать хочу, не приказывал…
Люблю писать животных - это друзья моего сердца.
«Жизнь продолжается», — говорила мать и делала бутерброды, когда кто-нибудь умирал
Живи достойно и будешь творить добро сам того не подозревая.
Если ты и потерпишь поражение, жизнь этим не кончается. Жизнь свою человек способен начать снова не раз.
Блажен живущий иногда в будущем; блажен живущий в мечтании.
Казалось, этот несчастный, погибший талант сам искал внешнего случая, на который бы можно было свалить все неудачи, все бедствия.
Нынешнее время - это время золотой средины и бесчувствия, страсти к невежеству, лени, неспособности к делу и потребности всего готового.
Мир полон людей, любящих повторять, что к книгам "следует относиться с уважением".
Но говорил ли нам кто-нибудь, что с уважением следует относиться к словам?
– Я вовсе не судья. Я – Вася.– Одно другому не мешает, и Вася тоже может быть судьей – не теперь, так после… Так, брат, ведется исстари. Вот видишь ли: я – Тыбурций, а он – Валек. Я нищий, и он нищий. Я, если уж говорить откровенно, краду, и он будет красть. А твой отец меня судит, – ну и ты когда-нибудь будешь судить… вот его!