Нашу внутреннюю суть определяют не битвы,в которых суждено проиграть или победить,но сражения,в которые мы не боимся вступить.
Ему да и остальным требовался покой, душевный покой и ясность мышления, которая приходит с покоем. И всё это они могли обрести только здесь.
Чтец успевает прожить тысячу жизней до того, как умрёт, – произнес Жойен. – Человек, который ничего не читает – лишь одну
Жизнь- вот что и реальность и тайна. Жизнь безгранично шире, чем просто различные химические соединения материи, принимающие те или иные формы. Жизнь- нечто непрекращающееся. Жизнь- это неугасающая огненная нить, связующая одну форму материи с другой. Я знаю это. Жизнь- это я сам.
Но так нельзя – нельзя судить человека за то, что он читает триллеры.
— К какому же виду благ ты относишь справедливость?— Я-то полагаю, что к самому прекрасному, который и сам по себе, и по своим последствиям должен быть ценен человеку, если тот стремится к счастью.— А большинство держится иного взгляда и относит ее к виду тягостному, которому можно предаваться лишь за вознаграждение, ради уважения и славы, сама же она по себе будто бы настолько трудна, что лучше ее избегать.— Я знаю такое мнение; недаром Фрасимах давно уже порицает этот вид блага и превозносит несправедливость. Но я, видно, непонятлив.
Никому и никогда не испытать чужую боль, каждому суждена своя
"Я сторонюсь одноклассников, поглощённых не столько собой, сколько внешним отражением себя - собственной крутостью на снимках селфи, бахвальством и "драмами" в якобы остроумных твитах."©
Странно даже, как может болеть сердце из-за того, что кто-то на тебя не взглянул!
"Мы обращаемся к нашему прошлому, чтобы узнать, как пришли к настоящему."
Я уже не слишком различал прошлое и настоящее. С самой юности, и даже с детства, я только и делал, что ходил пешком, всегда по одним и тем же улицам, так что время наконец стало просвечивать.
Насколько по-человечески он неравнодушен к этой войне.
— Дай мне книгу. Я вынесу ее для тебя и принесу в больницу.
— Как тебя зовут?
— Чтобы ты знал, кому будешь вечно обязан?
— Чтобы я знал, кто виноват, когда меня арестуют.
Аристотель оказался мудрым старым греком, и Роб сам увидел: если содержание книги тебя захватывает, то учение превращается из повинности в удовольствие.
" Человек ведь не знает, на что он способен, – какой он, пока не соударится с могучей, прямо даже божественной волей, решившей, что он есть ничто, что и род, и народ его должен исчезнуть с земли целиком. Мы стали для русских страшнейшим, как будто бы и вовсе невозможным испытанием на живучесть. Никто с такой силой, как мы, не выдавливал русских из образа и подобия Божьего. Мы пришли убивать их – и сделали их настоящими. Разбудили их спящую подлинность."
- Одни в космосе, - повторяет он. - Мы нигде, Макс.
Не знаю, был ли я и в самом деле так уж хорош, но я полюбил Алину всей душой и старался, чтобы со мной она чувствовала себя счастливой. А с тех пор, как мы договорились ехать к сестре и наше путешествие было делом решенным, счастье так и лилось из Алины – она как на крыльях летала... Все это – предстоящее путешествие и перемены, очевидно последующие за ним, – наполняло Алину радостным волнением, от которого она теряла голову и становилась смятенной, порывистой и оттого еще более очаровательной. Я же отправлялся в путь с спокойным и приятным осознанием того, что жизнь моя делает новый поворот. Тогда я и представить себе не мог, чем обернется эта поездка.
Книга принадлежит читателю. Он перехватывает инициативу: поселяет персонажей в своем воображении, по-своему интерпретирует некоторые пассажи, находя те смыслы, о которых я даже не задумывался. Но все это часть игры!
Погоди,... не хвались, прежде за дело примись! Не уловивши бела лебедя, да кушаешь, не подстреливши ясна сокола – рано перья щипать, не узнавши добра молодца – нечего срамить его!
Проявлением наибольшего милосердия в нашем мире является, на мой взгляд, неспособность человеческого разума связать воедино все, что этот мир в себя включает. Мы живем на тихом островке невежества посреди темного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далекие расстояния.
Обычно ее разговоры в модных магазинах заканчиваются слезами, проклятьями в адрес продавцов и списанными с карты крупными суммами – от пятисот до полутора тысяч, ведь им нужно доказать, что лучше быть богатой и толстой, чем худой, но продавщицей (хотя даже сама Бриония так не считает).
Есть ли что-нибудь привлекательнее мужчины, который стремится иметь детей?
Темнота, одиночество и боль — это суть нашего пребывания в этом мире.
... воспитанные леди ни в коем случае не вздыхают. Это вульгарно, лучше уж сразу в обморок.
Гоним, гоним, гоним: мы должны сделать это, мы должны сделать то, мы должны сюда пойти, мы должны туда пойти. Зачем, я вас спрашиваю?