Город - это остановка в земноводном путешествии, это место, куда мы вылезаем, покрытые липкой глязью, и едим, и оставляем свои следы, и танцуем, и сбрасываем нашу чешую, прежде чем отправиться в черные горы, где дуют сильные ветры и нет дождей.
Никогда не забуду ощущение заряженного пистолета в руке, поднимаешь его, стреляешь, отдача ударяет в кость руки, ты настолько могуч, что не возникает никаких вопросов, это как посвящение в рыцарство, и хотя ты не изобрел это, не сконструировал, не сделал пистолет, ты им обладаешь, ты знаешь, как он работает, он у тебя в руках, ты нажимаешь на курок – а в мишени появляется дырка от пули, направленная тобой, рожденная твоим пальцем. Ну как тут не очароваться таким могуществом, как не полюбить эту мужскую радость, мужскую значимость, мужскую силу?! Я был возбужден, я был потрясен – оружие оживает, когда стреляет. Оно оживает в твоих руках. Раньше я этого не понимал. Я конечно пытался выполнять инструкции, сдерживать дыхание, принимать правильную стойку, но все это было другое, неважное, по сравнению с тем первым впечатлением!
Мир в большинстве своем хаотичен и событиен, но каждый случай потенциально пророчит тебе что-то.
Пока в ваших ушах не раздается близкий свист пуль от боя, происходящего на ваших глазах, невозможно понять, как стремительна жизнь. Она в такие секунды превращается в сгусток энергии, никакие законы и правила не действуют.
Деньги – это тоже бумага и ее место в сортире.
Нет, мое любимое число – 10! Знаешь почему? В нем равное количество четных и нечетных чисел. В этом числе есть также первая порядковая цифра, и есть ее отсутствие, по недоразумению названное нулем. В нем есть первое нечетное число и первое четное, и в нем есть первый квадрат. И еще в нем есть первые четыре числа, которые сложенные дают 10. Это мое счастливое число, моя удача.
Я, конечно, люблю выпить, вкусно поесть, переспать с красивой бабой, люблю молоденьких балерин и азартные игры, люблю войти в комнату и пустить пыль в глаза, но больше всего я люблю быть надежным, — это самое чистое наслаждение.
Когда человек понимает, что дошел до предела, совершенно естественно, что ему хочется завыть. Воздух поднимается у него из легких и душит, он не может дышать, пока не вытолкнет его из себя, не выкричит изо всех сил. Иначе собственное дыхание задушит его.
Истинная задача искусства, открыл он для себя, не создание красивых творений. Это способ познания, проникновения в суть мира и обретения своего места в нем, и какими бы ни были эстетические достоинства конкретной картины, они чаще всего - случайное следствие попыток дойти до сердцевины сущего.
Можно прожить, не имея крыши над головой, но нельзя прожить, не найдя гармонии между внешним и внутренним
Все начинается с астрономии, а уже потом идут карты местности. Если подумать об этом как следует, мозги наизнанку вывернутся. "Здесь" существует только относительно "там", а не наоборот. Рядом с нами существует потому, что есть что-то вдали.Не взглянув наверх, мы никогда не поймем что у нас под ногами. Подумай-ка над этим. Мы узнаем, кто мы такие, лишь определив,кем мы не являемся. Нельзя двигаться по земле, не коснувшись неба.
Дядя Вик как-то мне сказал, что беседовать — это почти все равно что играть вместе в бейсбольной команде. Хороший партнер-собеседник подает мяч прямо в твою перчатку, так что практически невозможно его не поймать; когда же он принимает твою подачу, то ловит все, что летит в его сторону, даже если ты допускаешь чудовищные ошибки.
Огромное пространство постепенно начинает тебя поглощать. Был момент - я дошел до того, что оно мне стало невыносимо,со всей своей чертовой тишиной и пустотой. Пытаешься найти в нем самого себя,а пространство такое огромное,размеры его столь чудовищны, что под конец - не знаю, как это выразить -под конец оно вообще перестает существовать. Нет ничего: ни мира людей, ни земли - вообще ничего,вот до чего под конец доходишь, Фогг - кажется, что все это воображение, мираж. И сам ты существуешь только в собственном воображении
Но из фильмов и картин ты ничего не узнаешь, Фогг. Там все слишком огромное, такое не опишешь и не нарисуешь; даже на фотографиях этого не почувствуешь. Там такой разброс - это все равно что пытаться воспроизвести расстояния в открытом космосе: чем больше видишь, тем меньше может изобразить твой карандаш. Увидеть значит уничтожить.
Я словно прыгнул с вершины скалы, и, когда уже почти разбился, у самой земли, произошло чудо: я узнал, что в мире есть люди, которые меня любят. Когда тебя любят, все меняется: ужас падения не уменьшается, но по-новому видишь смысл этого ужаса. Я прыгнул с вершины, и вдруг, в самый последний миг, что-то подхватило меня на лету. Это "что-то" и есть любовь. Только она может спасти человека от падения, только она способна нарушить законы гравитации.
В конце концов, библиотеки находятся вне реального мира. Они в стороне, эти храмы чистой мысли. Так что можно позволить себе быть как с луны свалившимся всю жизнь.
Когда почти всё время терпишь неудачи, не стоит упиваться случайным успехом.
За ужином мы обычно сидели и ели рулет с рубленым бифштексом, чипсы и рыбные палочки в полном молчании. Однажды мама расплакалась и шлепнула ладонью по столу.
— Моя жизнь ужасна, просто ужасна! — вскричала она. — Неужели никто этого не понимает?
Мы перестали жевать и уставились на неё с удивлением, потом вернулись к еде. Мама как всегда мыла посуду, и никто ей не помогал. После чая всех как ветром сдуло.
Мама говорила, что полюбила его, своего коротышку, с первого взгляда. Он был милым и добрым, и вид у него был потерянный, а это вызывает у женщин желание немедленно придать ему вид найденный.
Я кивнул. Кивок-то не может считаться ложью, верно?
Анвар впал в сентиментальность, как это часто бывает с бесчувственными людьми.
До чего же они тупые, эти взрослые, даже не подозревают, что все их поганые уловки угадываются с полуслова.
Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы к этому привыкнуть, иными словами, чтобы стать таким же испорченным.
В этот миг я глянул на свое отражение в витрине и остался доволен увиденным. У меня не было ни работы, ни образования, ни перспектив, но выглядел я очень даже ничего, о да!
Сжечь мосты и бежать. Этого каждый хочет, разве нет?