Повсюду искал я покоя и в одном лишь месте обрел его - в углу, с книгою.
Книги пишутся не для того, чтоб в них верили, а для того, чтобы их обдумывали.
Сумасшедшие и дети всегда глаголют истину.
Не слишком смейся над себе подобными. Над теми, кого не можешь любить, также не смейся: лучше их бойся.
Дьявол – это не победа плоти. Дьявол – это высокомерие духа. Это верование без улыбки. Это истина, никогда не подвергающаяся сомнению.
"... значит, мы в таком месте, откуда отступился Господь..." - в отчаянии сказал я.
"А ты много видел мест, где Господь чувствовал бы себя уютно?"
Благо книги - в том, чтоб ее читали.
В истинной любви важнее всего благо любимого.
чтобы не выглядеть дураком потом, я предпочитаю не выглядеть молодцом сначала.
Что такое любовь? На всём свете ни человек, ни дьявол, ни какая-нибудь иная вещь не внушает мне столько подозрений, сколько любовь, ибо она проникает в душу глубже, нежели прочие чувства. Ничто на свете так не занимает, так не сковывает сердце, как любовь. Поэтому, если не иметь в душе оружия, укрощающего любовь, - эта душа беззащитна и нет ей никакого спасения.
Бойся, Адсон, пророков и тех, кто расположен отдать жизнь за истину. Обычно они вместе со своей отдают жизни многих других. Иногда – ещё до того, как отдать свою. А иногда – вместо того, чтоб отдать свою.
Мы живем ради книг. Сладчайший из уделов в нашем беспорядочном, выродившемся мире.
"Это не надпись. Это не буквы алфавита. И не греческие — их бы я узнал. Какие-то червяки, змейки, мушиный кал..."
"А, по-арабски..."
Кстати, не очень обольщайся по поводу этих
реликвий. Обломков креста я перевидал очень много и в самых разных церквах.
Если все они подлинные, значит, нашего Господа терзали не на двух скрещенных
бревнах, а на целом заборе..."
"Учитель!" - вскричал я, потрясенный.
"Но это так, Адсон. А бывают еще более роскошные реликвии. Когда-то в
Кельнском соборе я видел череп Иоанна Крестителя в возрасте двенадцати
лет..."
"Какое диво!" - отозвался я с восхищением. И сразу же, усомнившись,
воскликнул: "Но ведь Креститель погиб в более зрелом возрасте!"
"Другой череп, должно быть, в другой сокровищнице", - невозмутимо
отвечал Вильгельм.
Только мелкие люди кажутся совершенно нормальными.
Удивительно, как легко отказываешься от того, с чем вчера, думалось, невозможно расстаться
Когда любишь, рождаются все новые страхи, о которых раньше и не подозревал.
- Могли и не спасать. Мечты спасать не нужно.
- Нет, нужно, - сказал Гребер, - А что же еще?
- Веру. Мечты придут опять.
Вам, должно быть, нелегко живется, если вы всё ещё верите в справедливость.
"Умирают всегда слишком рано, даже если человеку девяносто."
Просто счастливы нынче только коровы.
- Вы улыбаетесь, - сказал он, - И вы так спокойны? Почему вы не кричите?
- Я кричу, - возразил Гребер, - только вы не слышите.
Если не предъявлять к жизни особых претензий, то все, что ни получаешь, будет прекрасным даром.
Удивительно, как начинаешь понимать других, когда самому подопрет. А пока тебе хорошо живется, ничего такого и в голову не приходит.
Люди с весьма эластичной совестью.