Цитаты

Славный мужчина наш ректор! Сейчас все вот-вот рухнет, включая мою жизнь, а он развалился на стуле и флегматично свои ногти рассматривает.

Школа Делавеля. Чужая судьба

Ольга Гусейнова

Я — феида, я рождена воином, а значит, в моей судьбе нет места любви и тихому счастью, лишь бесконечный бой с силами тьмы. Но что делать, если сердце хочет тепла и руки просят не тяжести клинка, а нежных объятий? Поменять судьбу. Поменять мир. Но остаться самой собой. А в награду — встретить мечту. Причем там, где меньше всего ожидала, — в Военной школе Делавеля.

Любовь либо есть, либо нет, но ее всегда можно увидеть или хотя бы почувствовать. И в нее надо так же безоговорочно верить.

Школа Делавеля. Чужая судьба

Ольга Гусейнова

Я — феида, я рождена воином, а значит, в моей судьбе нет места любви и тихому счастью, лишь бесконечный бой с силами тьмы. Но что делать, если сердце хочет тепла и руки просят не тяжести клинка, а нежных объятий? Поменять судьбу. Поменять мир. Но остаться самой собой. А в награду — встретить мечту. Причем там, где меньше всего ожидала, — в Военной школе Делавеля.

– Моя ровесница, – мягко улыбнулась ему Лиарена. – Просто сразу была слишком худенькой и бледненькой. Но теперь она поправилась и расцвела, думаю, пора подумать о приданом.
– Я ему покажу приданое, коту этому наглому, – рассердился вдруг Тайдир. – Не дал девчонке оглядеться, налетел, как вихрь!
– Не вздумай вмешиваться, – сразу посерьёзнела Инрисса. – Сделаешь только хуже. Ты пока плохо знаешь характер Ани, а я жила рядом с ней десять лет. Она очень строгая девушка и очень самостоятельная… родовые качества проявились со всей полнотой. А Барент ей сразу понравился, когда явился нас спасать. Она к нему никого не подпустила, сама выхаживала, когда серые приволокли из колбы. Он ведь сопротивлялся несколько дней, не хотел отдавать свою силу.

В очередной раз из забытья меня вырвал знакомый и родной звук… Так мама ночью храпит, когда наливочки в таверне с подружками-пограничницами примет. Ну, или как папа говорит, налакается.

Школа Делавеля. Чужая судьба

Ольга Гусейнова

Я — феида, я рождена воином, а значит, в моей судьбе нет места любви и тихому счастью, лишь бесконечный бой с силами тьмы. Но что делать, если сердце хочет тепла и руки просят не тяжести клинка, а нежных объятий? Поменять судьбу. Поменять мир. Но остаться самой собой. А в награду — встретить мечту. Причем там, где меньше всего ожидала, — в Военной школе Делавеля.

– Ну и пусть себе думает, как ему заблагорассудится, – окончательно развеселился отшельник. – Обмануть врага, представив себя слабее, чем есть на самом деле, – это самая действенная и надёжная ловушка.

– Знаешь, все мы мечтаем о любви, – вдруг запечалилась Терна. – О такой… необыкновенной. Чтобы сердце, как на высоких качелях, замирало от счастья и тревоги, чтобы в глазах любимого отражалась одна только ты, и больше никого.

– Лиарена тогда сказала: если любишь человека, то нужно верить ему, а не своим врагам, – пряча лукавую улыбку, с гордостью сообщил отшельник.

Невель, я мечтала о покладистом мужчине, а этот – тиран и деспот армейского образца!

Школа Делавеля. Чужая судьба

Ольга Гусейнова

Я — феида, я рождена воином, а значит, в моей судьбе нет места любви и тихому счастью, лишь бесконечный бой с силами тьмы. Но что делать, если сердце хочет тепла и руки просят не тяжести клинка, а нежных объятий? Поменять судьбу. Поменять мир. Но остаться самой собой. А в награду — встретить мечту. Причем там, где меньше всего ожидала, — в Военной школе Делавеля.

– Счастье моё, – заулыбался в ответ Тайдир, – неужели ты думаешь, будто дорога для меня своими способностями? Нет, самая большая ценность – твоё сердце, полное тепла, добра и справедливости, и твои глаза, в которых я вижу только искреннюю любовь и нежность. Ты не представляешь, как я устал видеть во взглядах пытающихся обольстить меня донн интерес к спрятанным в подвале сундукам с золотом и украшениями и к моему дому в Лодере.

– А ты настойчива!
– Смотрю на тебя и думаю, в кого бы? – не выдержала Лиарена.
– А может быть, в мать? – из упрямства буркнул Экард и мгновенно помрачнел.
– Как освободим их, так обязательно сравню, – кротко пообещала дорина и улыбнулась мужу, неутомимо подкладывающему на её тарелку всё новые кусочки. – Тай, я ещё хотела бы сегодня поужинать.
– Не волнуйся, на кухне еды хватит и на ужин, – успокоил её дорин. Удручённо оглядел осунувшееся лицо любимой, тайком вздохнул и подвинул ближе мисочку с икрой. – Я теперь буду следить, чтобы ты ела шесть раз в день. Эта магия пьёт тебя, как пиявка.

– Лиа… – чуть замялся отшельник, но всё же продолжил: – Ты пока ещё мало знаешь об этой стороне жизни и недостаточно разбираешься в мужчинах. Даже самый благоразумный и преданный из нас может оказаться в ситуации, когда тёмная, животная часть сознания полностью подомнёт под себя и доводы разума, и принципы, и даже саму возможность рассуждать. Тайдир молодой, здоровый мужчина… и, прости меня за откровенность, сильно обделённый в последний год женской лаской. Ему достаточно было лишнего бокала вина…

Как выяснилось, судьба дала ей двух отцов, и по какому-то странному совпадению они неимоверно похожи характерами. Оба умели настоять на своём безо всякого крика и угроз, просто вели себя так уверенно и непоколебимо, что ни у кого не возникало ни малейшего желания спорить или что-то требовать.

– Все маги законченные собственники и свято чтят простую истину – в жизни нет ничего дороже любви и здоровья любимых.

– Скажи, Зелен, – спросил вдруг подкармливавший Рыжака прутиками Берт. – Ты станешь таким же, как Рыжак, если тебя посадить в клетку?
– Нет, – с превосходством фыркнул мохнатый. – Зелен из клетки уйдёт.
– А если я влезу в клетку, то смогу согреть очаг?
Рыжак весело заполыхал огоньками.
– Ты тёмный, – снисходительно сообщил Зелен.
– А если я дам тебе мою куртку, ты станешь таким, как я?
– Зелен не хочет.
– Сейчас разговор не о том, хочешь ты или нет. Сможешь ли, вот в чём вопрос!
– Вернее, – не выдержала Лиарена, – разговор о том, стал ли сразу злым человек, если надел плащ со звёздами. Вот возьми, надень его, можешь даже завернуться с ногами, и скажи, раз ты в плаще, ты уже не Зелен, а Черн?
– Если он не сообразит, что вовсе не одежда главное в человеке, – тихо вздохнул Берт, – я в нём сильно разочаруюсь.

– А вот я не понимаю, – признался Тайдир. – Как это получается, магии у них нет, а открывать пути они могут?
– В общем, в этом нет особого противоречия, – пожал плечами Экард. – Сильные путники и с незначительным запасом могут открывать порталы на небольшое расстояние. А у отступников и у тех, кому они доверяют, вполне могут быть такие же посохи, как у меня. Ну а энергию у магов наверняка забирают монстры-стражи. Как известно, все созданные существа делятся на три группы. Первая – это те, кто могут сами собирать магию, вторая получает энергию только через хозяина, а третья – это существа, которых создатели привязывают к накопителям. Камням, пирамидкам, амулетам и прочим вещицам.

– После закрытия прохода они сразу стали намного более медленными и неуклюжими, – пояснил Ильтар. – И это нам очень помогло. Если бы у них была прежняя скорость и сила, уйти всем вряд ли удалось бы.
– Как интересно, – язвительно рыкнул от дверей Экард, и маги дружно обернулись, едва услышав знакомый голос. – И куда это вы успели вляпаться, пока я ходил за своими вещами?

– Экард, что случилось? Ты с ума сошёл, куда же ты тащишь меня в таком виде? Ох, боги, всего два часа, как пробило полночь! Хочешь, я дам тебе успокающего… отдохнёшь хоть денёк, посмотри, на кого стал похож!
– Сейчас я сам тебе выдам, только не зелье, а пригоршню огненных ос за шиворот, – озверело рявкнул отшельник и тряхнул Сайдена, как котёнка. – Моя девочка почти декаду сидит в какой-то проклятой норе без еды и воды, с раненым мужем на руках, и не сдалась, придумала, как подать знак, а ты, её учитель, дрыхнешь на мягкой постели и лепечешь мне про время!
– Как – знак?! – мгновенно подобрался Сайден. – Когда заметили? Где? Ну почему ты сразу не сказал? Я бы хоть оделся!

Можно придумать для себя любые правила и запреты, можно неуклонно следовать принятым решениям и научиться держать в руках собственные слабости и страсти. Можно даже задвинуть в дальний угол сознания горькую правду и жить так, словно ты никогда о ней и не слышала. Но невозможно обмануть саму себя и, как ни старайся, по-настоящему забыть человека, который занимает все твои мысли и мечты.

– Я его вообще не сужу. Просто поясняю на будущее: влюблённая женщина, подозревающая кого-либо в желании разлучить её с избранником, – это совершенно непредсказуемое существо, способное на самые невероятные поступки. Пусть сделает себе зарубку на память. А теперь о Лиарене… Я занимался с ней всего несколько раз, но главное она усвоила очень хорошо и всегда сначала ставила защиту, а потом выполняла задание, не забывая постоянно держать под присмотром всё вокруг. И потому я никогда не поверю, будто она могла не следить за Таем и не поставила щит прежде, чем ей скомандовал Барент. Как я думаю, специально создала самый незаметный, чтобы путник не увёл её обманом. Вот ему она не верила и считала способным на любую подлость.

Он протянул руку и просунул её под наброшенную на плечи жены куртку, а безошибочно найдя тонкую, гибкую талию, положил на неё ладонь уверенным жестом мужчины, имеющего полное право.
- Отдохни ещё немного, - притягивая девушку к себе, шептал дорин простые слова, но Лиарена слышала за ними истинную заботу, нежность и тщательно скрытую тревогу.
И это было именно то, чего втайне хотелось её сердцу, накрепко связанному путами правил и законов, строгим воспитанием и собственными принципами.

– Прости меня, – были первые слова, которые он произнёс, едва их взгляды встретились. – Я не должен был на тебя так рычать.
– Это я хотела ещё раз попросить прощения, – закутываясь в тёплую шаль, вздохнула дорина и села к столу. – Со стороны чужую беду всегда легче развести.
– Ты для меня не сторона, ты найденный кусочек моего сердца, – упрямо мотнул головой маг и принялся ловко раскладывать жаркое.

– Спасибо, – растроганно прошептала девушка, шагая в манящее негой тепло купели. – И прости ещё раз. Мне нет оправдания, и не обеляет меня даже стремление сделать твою боль меньше. Права матушка, когда твердит, что самые острые раны мы наносим благими намерениями.

– Никогда! Слышишь?! Никогда не жалей о несделанном! Это прямой путь в адову бездну, где сгорят в медленном пламени сожалений и утонут в чёрной отраве угрызений совести драгоценные минуты, часы и дни твоей жизни! Время, за которое ты сможешь найти или проторить новый, лучший путь к счастью! Я слишком поздно начал это понимать, когда святое желание жить почти угасло в моей душе, но тебе я такого не позволю.

– Вообще-то я всегда стараюсь говорить правду, – пропуская дочь в огромную пещеру, которую он использовал как тренировочный зал, усмехнулся Экард. – Вот только правда – это очень сложное и постоянно изменяющееся понятие. Лишь люди с негибким, прямолинейным мышлением считают её чем-то незыблемым вроде гранитной глыбы, забывая, что и из скалы можно выточить памятник ангелу, а можно – и жертвенный круг.

– А я тебе говорила, чтобы ты забыл про меня, – не сдалась девушка. – И не один раз.
– Да я бы с удовольствием, – в голосе Барента прорезалась злая безнадёжность, – да не забывается!
– Надаю по шее, сразу забудешь! – сердито пообещал дорин, подхватывая невесту под руку. – А Лие я, между прочим, тоже ничего не запрещаю. Но спокойно смотреть, как она лезет к монстрам, не умею и, наверное, никогда не научусь.
– Ну, тогда можешь надеть ей обручальное колечко, – разрешил Тайдиру ничего не упустивший Экард. – И прощайтесь… на несколько дней. Учить свою дочь я буду сам.