Цитаты
262708
– Миль, если ты сдёрнул меня с места ради какой-нибудь ерунды, дам в ухо, – мрачно пообещал Валлендор, появляясь на пороге.
– Злые вы, – укоризненно ответил тёмный, открывая глаза и фокусируя взгляд на вошедшем. – И что вы с Бельфенором общий язык не пытаетесь найти? Порывы-то одинаковые. Чуть что – сразу в ухо!
Тилль, целительницу из диких, война лишила улыбки и желания жить. У Бельфенора, светлого боевого мага, унизительный мир отнял родную землю и право умереть в бою — все, что у него оставалось. Они были по разные стороны линии фронта и привыкли считать друг друга врагами. У них нет ничего общего — кроме этой войны. Две разбитые жизни, волею случая дополнившие друг друга сколами и трещинами и скрепленные вместе прихотью судьбы. Что им остается? Бороться с неожиданно вспыхнувшими чувствами? Или...
– Очнулась? Это хорошо. Смотри-ка, даже бежать не попробовала, странно, – спокойно проговорил он, разглядывая меня с задумчивым интересом.
– Сбежишь тут, ага, – пробурчала я, утыкаясь обратно лбом в колени. – Ты бы меня ещё прибил, а потом удивлялся.
– Немного не рассчитал силу, – виновато проговорил он, кажется, разглядывая рану. – Извини, придётся потерпеть, никаких лекарств у меня с собой нет… Не волнуйся, это ненадолго.
Тилль, целительницу из диких, война лишила улыбки и желания жить. У Бельфенора, светлого боевого мага, унизительный мир отнял родную землю и право умереть в бою — все, что у него оставалось. Они были по разные стороны линии фронта и привыкли считать друг друга врагами. У них нет ничего общего — кроме этой войны. Две разбитые жизни, волею случая дополнившие друг друга сколами и трещинами и скрепленные вместе прихотью судьбы. Что им остается? Бороться с неожиданно вспыхнувшими чувствами? Или...
– Не стоит путать честь и гордость с ослиным упрямством и заносчивостью. Нет ничего зазорного и уж тем более постыдного в том, чтобы принять чужую помощь, когда в ней нуждаешься. Просто так. Потому что разумные существа должны помогать друг другу: они без этого не выживают, чай, не хищники-одиночки. Садись и ешь.
Тилль, целительницу из диких, война лишила улыбки и желания жить. У Бельфенора, светлого боевого мага, унизительный мир отнял родную землю и право умереть в бою — все, что у него оставалось. Они были по разные стороны линии фронта и привыкли считать друг друга врагами. У них нет ничего общего — кроме этой войны. Две разбитые жизни, волею случая дополнившие друг друга сколами и трещинами и скрепленные вместе прихотью судьбы. Что им остается? Бороться с неожиданно вспыхнувшими чувствами? Или...
Я повзрослела стремительно, за считанные недели первых боёв. Не раз и не два жалела о своём глупом побеге тогда, в юности, но – уже молча. Я научилась, сцепив зубы, делать то, что должна, через «страшно» и «больше не могу».
Тилль, целительницу из диких, война лишила улыбки и желания жить. У Бельфенора, светлого боевого мага, унизительный мир отнял родную землю и право умереть в бою — все, что у него оставалось. Они были по разные стороны линии фронта и привыкли считать друг друга врагами. У них нет ничего общего — кроме этой войны. Две разбитые жизни, волею случая дополнившие друг друга сколами и трещинами и скрепленные вместе прихотью судьбы. Что им остается? Бороться с неожиданно вспыхнувшими чувствами? Или...
Тилль была яркой. Не столько внешне – я видел и более привлекательных женщин, и даже не столько по характеру – попадались характеры значительно более интересные, сколько… чувствовалось в целительнице что-то, привлекающее и заставляющее тянуться к ней, как усталый замёрзший путник протягивает руки к разгоревшемуся огню. Даже если этого не ощущать, достаточно было посмотреть на тех, кто находился вокруг. Обычная в общем-то девочка привлекала к себе решительно всех – детей, взрослых, друзей и совершенно посторонних, незнакомых существ. Внутренняя энергия, редкая жизненная сила, я не знал, как это назвать. Но тоже ощущал желание оказаться рядом просто для того, чтобы согреться её присутствием и увидеть сияющую улыбку.
Тилль, целительницу из диких, война лишила улыбки и желания жить. У Бельфенора, светлого боевого мага, унизительный мир отнял родную землю и право умереть в бою — все, что у него оставалось. Они были по разные стороны линии фронта и привыкли считать друг друга врагами. У них нет ничего общего — кроме этой войны. Две разбитые жизни, волею случая дополнившие друг друга сколами и трещинами и скрепленные вместе прихотью судьбы. Что им остается? Бороться с неожиданно вспыхнувшими чувствами? Или...
– Воин, не способный самостоятельно прокормить себя, не достоин называться воином, – отмахнулся я. – Кстати, напомни, как ты относишься к рыбалке?
– К тому, что ты называешь рыбалкой, я отношусь резко отрицательно, – скривился он. – Нет уж, сам развлекайся, а мне на это смотреть больно. Вот какой ты после этого маг, а?
– Тупой, но сильный, ты же сам говорил, – рассмеялся я.
Тилль, целительницу из диких, война лишила улыбки и желания жить. У Бельфенора, светлого боевого мага, унизительный мир отнял родную землю и право умереть в бою — все, что у него оставалось. Они были по разные стороны линии фронта и привыкли считать друг друга врагами. У них нет ничего общего — кроме этой войны. Две разбитые жизни, волею случая дополнившие друг друга сколами и трещинами и скрепленные вместе прихотью судьбы. Что им остается? Бороться с неожиданно вспыхнувшими чувствами? Или...
– Хам и пошляк, – обиженно заключила я, плюхаясь обратно на своё место, когда тёмный всё таки сумел перехватить мою руку и выдрать из неё папку.
– Это просто вы все сплошь тонко организованные. Небось, когда на звёзды смотрела, не очень-то думала о приличиях!
– Миль, уймись, – проворчала я. – Надоел, честное слово. А то я Вальку пожалуюсь! Нет, лучше наступлю на горло собственной гордости и пожалуюсь Бельфенору, у него механизм взаимодействия с тобой уже отработан.
– Это уже удар ниже пояса, – возразил тёмный. – Этот псих меня правда прибьёт.
Тилль, целительницу из диких, война лишила улыбки и желания жить. У Бельфенора, светлого боевого мага, унизительный мир отнял родную землю и право умереть в бою — все, что у него оставалось. Они были по разные стороны линии фронта и привыкли считать друг друга врагами. У них нет ничего общего — кроме этой войны. Две разбитые жизни, волею случая дополнившие друг друга сколами и трещинами и скрепленные вместе прихотью судьбы. Что им остается? Бороться с неожиданно вспыхнувшими чувствами? Или...
– Жестокая! Да ещё и древняя, как снобизм светлых. И за что я тебя только люблю? – с притворным трагизмом проговорил он.
– Нет, определённо, ты допросишься, я тебя правда пристрелю, – вздохнула я.
– За любовь?
– За древность и снобизм! – возразила задористо.
Тилль, целительницу из диких, война лишила улыбки и желания жить. У Бельфенора, светлого боевого мага, унизительный мир отнял родную землю и право умереть в бою — все, что у него оставалось. Они были по разные стороны линии фронта и привыкли считать друг друга врагами. У них нет ничего общего — кроме этой войны. Две разбитые жизни, волею случая дополнившие друг друга сколами и трещинами и скрепленные вместе прихотью судьбы. Что им остается? Бороться с неожиданно вспыхнувшими чувствами? Или...
– Странная женщина, – рассмеялся Кир. – Провела с мужчиной ночь и переживает, что ей всё понравилось.
– А я должна радоваться, что по пьяни с врагом покувыркалась? – огрызнулась в ответ. – Да ещё с большим удовольствием?
Тилль, целительницу из диких, война лишила улыбки и желания жить. У Бельфенора, светлого боевого мага, унизительный мир отнял родную землю и право умереть в бою — все, что у него оставалось. Они были по разные стороны линии фронта и привыкли считать друг друга врагами. У них нет ничего общего — кроме этой войны. Две разбитые жизни, волею случая дополнившие друг друга сколами и трещинами и скрепленные вместе прихотью судьбы. Что им остается? Бороться с неожиданно вспыхнувшими чувствами? Или...
– Нормально? У нас катастрофа, а она сидит в углу и дуется, – возмущённо фыркнул Кальвитор. – А мы вчера так обрадовались, что наконец-то увидели тебя прежней… Это была разовая акция? – с грустной иронией уточнил он, присаживаясь рядом.
Тилль, целительницу из диких, война лишила улыбки и желания жить. У Бельфенора, светлого боевого мага, унизительный мир отнял родную землю и право умереть в бою — все, что у него оставалось. Они были по разные стороны линии фронта и привыкли считать друг друга врагами. У них нет ничего общего — кроме этой войны. Две разбитые жизни, волею случая дополнившие друг друга сколами и трещинами и скрепленные вместе прихотью судьбы. Что им остается? Бороться с неожиданно вспыхнувшими чувствами? Или...
– Кхм. Фель, ты помнишь, что магам противопоказано напиваться? – задумчиво уточнил Тай, когда за рыбёшкой последовало ещё несколько жадных глотков.
– Помню, – отозвался я. – только я сейчас, как ты можешь видеть, почти не маг, резерв на нуле, и потерять над чем-то контроль я технически не способен: нечего контролировать.
– А мозги? – уточнил он, смерил меня взглядом и тяжело вздохнул. – Впрочем, у кого я спрашиваю! Где огневики – а где мозги… Фель, давай ты хотя бы не пойдёшь бить морды без разбора всем диким, а?
Тилль, целительницу из диких, война лишила улыбки и желания жить. У Бельфенора, светлого боевого мага, унизительный мир отнял родную землю и право умереть в бою — все, что у него оставалось. Они были по разные стороны линии фронта и привыкли считать друг друга врагами. У них нет ничего общего — кроме этой войны. Две разбитые жизни, волею случая дополнившие друг друга сколами и трещинами и скрепленные вместе прихотью судьбы. Что им остается? Бороться с неожиданно вспыхнувшими чувствами? Или...
Силу, что мы способны создавать в круге, невозможно описать каким-то одним словом. Эта энергия не имела определения, степени или принадлежности к одной из стихий. Она была чистой, концентрированной и такой пластичной. Позволяла играть с собою, ластилась к нам подобно котенку, но при этом являлась смертоносной для врагов.
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
— Рада, в чем дело? — обеспокоенно спросил вмиг оказавшийся рядом муж, накрывая своими огромными ладонями мой пока еще плоский живот.
— Сейчас будет скандал, — прошептала я и повернулась к собравшимся. — Ну вот мы и нашли, кому подчиняются сущности. Я пошла?
— Сразу, как только пояснишь, кто этот мужчина и почему он позволяет себе столь фривольное поведение, — отозвалась мамочка, поддерживаемая наставницами и подругами — Ёжками.
— Ну… — протянула я, думая, как лучше представить супруга.
— Этот доблестный воин — Киан Лиркан. Тысячник армии сидхаев, правая рука Владыки, лучший воин Сид-Ахая и муж этой девушки, — ответил за меня Диран, стоя в окружении своих воинов.
— А еще отец ее будущего ребенка! — счел необходимым добавить Гаран.
— Троих! — последний гвоздь в крышку моего гроба все-таки загнал Рокхар. И кто бы сомневался, что рано или поздно именно он меня доконает!
Ох, что тут началось…
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
— Родная? — тихо спросил муж, поглаживая меня по руке.
— Все хорошо, просто немного нервничаю.
— Из-за поднятых тварей?
— Из-за живых… В смысле из-за родственников, — поправилась я, глядя на смеющегося супруга. — А чего ты радуешься? Между прочим, у тебя есть все шансы в скором времени присоединиться к мертвому воинству. Папочка с мамочкой начнут дело, а подруги докончат!
— Да, ты права, родственники будут пострашнее низших, — снова улыбнулся муж
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
— Ты не будешь против, если я позову Санаю?
— Думаешь, это уместно? — засомневалась я. — Вдруг действительно просто расстройство?
— Что бы это ни было, я не хочу рисковать. Родня мне голову за тебя оторвет!
— Ничего, Владыка прикрутит её на место, — попробовала я перевести все в шутку.
— Ага, чтобы потом открутить самому, — не повелся лекарь.
— Оказывается, сколько народу ратует за моё здоровье, — скептически хмыкнула я. — Ладно, зови её.
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
Сидхаи — древнейшая раса, считающаяся прародителями всех магов. Они повелевали изначальными стихиями, коим были подвластны Жизнь и Смерть. Легенды гласят, что их знания зародились вместе с миром, а умения были способны погрузить все сущее в Изначальную тьму.
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
— Воскресенская, если ты намерилась подчинить эту тварь, я сама тебя прибью! — раздался возмущенный голос Василисы, которая прекрасно знала мои маленькие слабости.
— Да ты посмотри, какая прелесть…
— Воскресенская!
— Да что же ты так кричишь, — поморщилась я, сплетая парализующее заклинание. — Видишь же, что зверушка из-за этого нервничает и отказывается подходить ближе!
— Ага, она просто примеривается, с какого бока ты вкуснее. Бей ее!
— Бью, — согласилась я, бросая заклинание.
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
Для меня этот сидхай оказался идеальным мужчиной, причем во всем. Меня уже не смущала его внешность, сильно отличавшаяся от обычных предпочтений. Было плевать на возраст и происхождение, они размывались под натиском обаяния и животной силы. Он не говорил мне красивых слов, но это с лихвой окупалось нежными прикосновениями. Не было романтических стихов под луной, но кому они нужны, когда за тобой ухаживают, как за самым редким сокровищем? Кто же ты, мой сереброволосый сидхай, дар или проклятие? Ответа я, увы, не знала.
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
Да, с некоторых пор за мной закрепилось звание железной стервы. Что характер не сахар, я предупреждала заранее и убедительно всем рекомендовала не ссориться со мной. Те, кто внял совету, величали железной деррой, остальные же… пока сохраняли нейтралитет, но при этом стали проявлять заметно больше уважения моему мужу. Не все, но я собиралась это исправить. Воины как никто должны понимать, что сила — это не только внешнее проявление превосходства, но и внутренний стержень. А также умение повелевать и находить выход из сложных ситуаций. Тем же, кто не сможет этого осознать, придется сильно обжечься.
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
— Девка…
— Арвар, ты забываешься, — ледяным тоном осадил сотника супруг.
Я же, довольно улыбнувшись, прижалась к боку Киана и потерлась головой о плечо. Правильно, хороший мой. Пусть все знают, что мы не позволим обижать друг друга. Уважение — главная составляющая в любом союзе и обществе в целом. Между нами оно есть.
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
— Не стоит жалеть об ушедших. Мир Теней принял их души, а боги направят и подарят новую жизнь.
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
Первым моим порывом было наброситься на наглеца с кулаками, но я сдержалась. Не пристало леди вести себя столь агрессивно. Леди мстят изящно, добавляя в коктейль отмщения немного ожидания и невероятный привкус обещания страшной расплаты. А чтобы этот напиток запомнился надолго, необходимо было собрать дополнительную информацию.
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
Потом была сдача… Еще тычок… В итоге разнимать нас прибежал весь лагерь. И пускай я леди из высшей аристократии, но драться всегда умела и любила. Да и Вася, при наличии братьев и сестер, кулаками махала знатно. Стоит ли в таком случае упоминать, что нашим миротворцам тоже досталось? Так сами виноваты!
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
— Спящая красавица, тебя целовать или сам проснешься? — проговорила я, склоняясь к Гарану и дергая его за ухо.
— Звучит как угроза, — сонно пробормотал парень, щуря необычно светлые, почти до белизны, глаза.
— Зато как действенно!
— Вот так и трать свои силы на всяких неблагодарных девиц!
— Неправда, я благодарная! Причем настолько, что принесла бутерброды. Но если ты считаешь иначе, могу все съесть сама.
— Женщина, откуда в тебе столько жестокости? — иронично произнес лекарь и резво соскочил с койки, помчавшись к столику с едой.
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...
— На что будем жаловаться? — по-доброму спросил Гаран, взяв меня за руку.
— На жизнь. Есть лекарство от этой напасти?
— С этим не ко мне. Я могу прописать только волшебный подзатыльник, чтобы выбил из головы всякие глупости!
— Нельзя меня бить, я и так покалеченная. — Я приложила ладонь ко лбу, как бы проверяя, что голова еще на месте.
Дар некроманта сам по себе уже риск, а если прибавить к нему неуемное любопытство, то до беды недалеко! Но гораздо опаснее поднятых зомбиков и зубастых упырей таинственные темные обряды, один из которых и забросил меня за тридевять земель от дома. Теперь, лишенная магических сил и возможности вернуться обратно, я, Радомила Воскресенская, вынуждена подчиняться законам своих спасителей. Но может быть, все не так уж плохо? И среди легендарных воинов найдется тот, ради кого я буду готова забыть...