Глупый запоминает обиды, а умный - обидчиков!
Межвоенный период николаевской эпохи оказался весьма плодотворным. Если в Русско-японской войне русским не удалось добиться ни одной победы вообще, а наступательные операции не получались вовсе, то в Первой мировой войне чаша весов постоянно колебалась. И, повторимся, уступая немцам, которым уступали все воюющие армии, русские неизменно одерживали победы над австрийцами, вследствие чего германскому командованию приходилось постоянно поддерживать своего союзника.
Что же касается сравнения, то следует напомнить, что, в отличие от англичан образца Кут-эль-Амары образца 1916 г., русские никогда не капитулировали перед более слабыми противниками. Русские не терпели поражений от турок, подобно союзникам в Галлиполи. Русская Кавказская армия пополнялась по остаточному принципу, отдавая людей на австро-германский фронт, в то время как англичанам потребовалось восстание арабов, организованное полковником Лоуренсом, и многократный перевес в технике, чтобы в 1918г. прорвать турецкий фронт в Палестине. Русские на год раньше уже стояли перед открытыми воротами в Малую Азию, только к концу 1916 г. получив несомненное превосходство над многократно перед тем разгромленным турецким противником.
Союзники имели технику, превосходившую технику немцев (по крайней мере с 1916 г.), в то время как русские неизменно уступали противнику вдвое-втрое, а то и более. Напротив, если помнить отрицательные качества русской военной машины эпохи поздней империи, то следует скорее удивляться умению русских генералов одерживать победы вопреки объективным обстоятельствам.
За тридцать лет он вознесся на такие высоты славы, что можно было только удивляться, почему у него еще не течет кровь из носа.
I knew a psychiatrist once who called it the ‘Who knows?’ phenomenon. If nothing you do will give you the knowledge you need, you end by saying, ‘Who knows what will happen?’ and imagination tells you.
Люди на Земле должны дружить.
- Большое заблуждение полагать, - начал он, - будто средний человек хочет, чтобы среда обитания оберегалась, а его жизнь ограждалась от гибели, и проникнется благодарностью к идеалисту, который будет бороться за эти цели. Он просто ищет личных удобств.
У власти есть своя рыночная цена, которая вовсе не обязательно измеряется деньгами.
Эпиграф Посвящается Человечеству в надежде, что война с безрассудством всё-таки будет выиграна.
Да и вообще в истории не бывает счастливых развязок
In any case, there are no happy endings in history, only crisis points that pass.
— Скорее всего следующего раза не будет.
— Будет, не сомневайтесь. Разве вы не испытывали удовольствия?
— Иногда. В промежутках между припадками ужаса.
Неужели все, что создает разум, служит лишь тому, чтобы оправдывать его же собственное существование, а прочее не имеет для него никакой цены?
... отсутствие ностальгии естественно и свидетельствует о душевном здоровье.
— Как, в сущности, грустно! Неужели человек всегда верит только в то, во что хочет верить, не считаясь с фактами?
— Во всяком случае, до последней возможности. А иной раз и дольше.
Нежелание верить нельзя сломить фронтальной атакой
С тем же успехом можно щелкать орехи при помощи ядерных взрывов.
Он должен доказать, что прав — вбить эти доказательства в глотку Хэллема, и по возможности боком, чтобы труднее было проглотить.
В двадцать пять лет я был еще настолько мальчишкой, что не сумел найти себе развлечения умнее, чем дразнить дурака за то лишь, что он дурак. Но он-то вести себя умнее не мог, так что настоящим дураком в сущности был я.
Самый легкий способ решения проблемы – попросту отрицать ее наличие.
Перед такой всеобщей глупостью как-то теряешься. Если бы человечество обрекало себя на катастрофу по бесшабашности или порочности, честное слово, мне было бы легче. Но очень уж унизительно и обидно погибать из-за чьего-то упрямства и глупости. Какой смысл быть мыслящими существами,если мы должны кончить вот так?
- И никто на Земле не успеет понять, что я был прав! - крикнул Ламонт и замигал, стараясь удержать слёзы.
... всякий человек поступает так, как поступает, либо потому, что хочет, либо потому, что должен, и в каждом случае это касается его, а не меня.
Все вы, женщины, одинаковы. Что бы вы ни увидели, всегда предполагаете самое худшее.