— Интересно, Суворов, а ты был, вообще, когда-нибудь нормальным человеком?
Вопрос риторический, и оба об этом знали.
— Вот же ты урод, Суворов! А ведь я, иногда, забываю об этом, верить в твою человечность начинаю…
— Забудь. Я никогда не давал повода для этого.
Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не зааплодировать собственному боссу. Господи, какой же потрясающий… мерзавец!
Господи боже, ну почему, почему я не взяла с собой сковородку?
Какой незаменимой вещью она бы оказалась в этом путешествии. Сколько темных головушек я просветила бы…
— Боишься, что я с ним разговаривал? Думаешь, купит он меня? Думаешь, денег предлагал?...
— Правильно думал, — хмыкнул Гаврилов, не дождавшись ответа. — Он только рот открыл — так сразу про деньги давай.
— Много обещал?
— Много, — невозмутимо кивнул Гавря. — Я до стольки считать не умею.
— А ты?
— А зачем мне столько денег, до скольки я считать не умею?
— Слышь, ты… — Гаврилов ткнул ботинком в лежащего на полу Разина. — Ты про маму зря. Ты чего, не знаешь, что ли? Маму не трожь, мама — это святое.
— Я люблю тебя.
— А я тебя — очень.
«Каракатица» притихла.
«Каракатица» офигела.
Мусоргского здесь лабали впервые.
Гном. В собственной Левкиной интерпретации. Пожалуй, это единственное место в программе, которое сумело вызвать у него самого какие-то эмоции. Музыканты хорошие, гитарист — из джазовых, ударник — вообще отбитый на всю голову. Зажгли они так, что Модест Матвеевич, наверное, в гробу перевернулся. Чтобы поаплодировать.
- Поверь мне, если два человека живы и любят друг друга — ничего не потеряно. И все можно исправить.
— Как?! — Дина подняла голову с плеча своей наставницы.
— Да очень просто, — улыбнулась Алла Максимовна и погладила ее по щеке. — Любишь его? Скажи ему об этом. Обидела? Попроси прощения.
— И все?
— Дина! — Алла Максимовна даже рассмеялась. — В этом «и все» — самое главное.
- ...От все ж таки спортил тебе Степка биографию, как я вижу.
— При чем тут Степан? — опешил Лев.
— Да уронил он тебя из коляски, году тебе еще не было. И вроде упал не на землю, и высота небольшая. А бошку тебе все ж таки стряс.