Я не говорила, что у меня клаустрофобия? – выпалила я, прикидывая, как бы мне удрать отсюда. Ну или атаковать. Хотя бы словесно. Пока мне не начали убивать.
– Здесь нет замкнутого пространства, – прищурившись, отозвался оборотень, пристально глядя на меня и не давая сбить себя с толку.
– Зато в гробу, в гробу есть. И очень замкнутое! А с такой стажировкой домовина мне будет обеспечена!
Ты мне уже все объяснила, – в голосе оборотня послышалось рычание. Недвусмысленное такое, из серии: ты либо права, либо беззвучна и жива.
И я посчитала, что лучшее для меня сейчас – это обогатиться. Причем сразу золотом. Ведь именно к нему, как известно, приравнивают молчание
Внешность единоличного правителя местной лаборатории идеально подходила для должности главного казначея. Потому как, случись последнему пуститься в бега, ориентировку писать на такого было бы одно удовольствие. Столько особых примет… Это и идеально лысая, как коленка, голова, и белоснежные пышные усы с кустистыми бровями, и бородавка, опять же, на кончике носа. А пергаментная, сморщенная, словно кора столетней липы, кожа?.. А хромота? И радикулит, напоминавший о себе Хуку едва ли не чаще, чем рудничный кашель, душивший старика?.. Ах да, самая главная черта в облике моего коллеги – это характер. Стальной. И дабы оный не подвергался коррозии, магистр Хук его регулярно протирал. Чистейшим спиртом. Изнутри своего организма.
Я стояла в новеньких, еще жёстких от фабричной глажки штанах и куртке и чувствовала себя, мягко говоря, странно. Говорят, что дизайнеры женской одежды создают ее с таким расчетом, чтобы в получившемся образе всегда имелось специальное место для бросания нескромных мужских взглядов. Декольте там, или длина юбки…
Так вот, разработчики моей униформы не стали мелочиться. И это «специальное место» было везде: от обтягивающих мою… кхм, пусть будет бедра брюк до выразительно потрескивающих пуговичек рубашки на груди.
А ведь я попросила свой размер! И именно он был указан на бирке. И длина – ровно моя, но вот объем… Он оказался исключительно мужским. Хотя гоблин-кладовщик с пафосом заявил, что форма универсальная! Причем вручил мне комплект с так гордостью, словно это было минимум знамя. Еще и добавил:
– Смотри, стажер, не посрами возложенных на тебя одежд!
И вот сейчас, глядя на расходящиеся на груди пуговицы, поняла: посрамлю. Обязательно. Как выйду отсюда, так и начну…
Наверное, кто-то скажет, что я вру Марку. И всем остальным. Но после двух недель в лагере «Соловей» я поклялась никогда больше не лгать.
Я использую совершенно другую тактику. Я недоговариваю.
В столицу прибыл вызванный императором генерал-губернатор Курляндии Петер фон дер Пален, несколько дней дожидавшийся аудиенции. Пока блистая в свете и нанося визиты высокопоставленным лицам. А Павел Петрович обвязал шарфиком одну из первых табакерок, изготовленных придворным ювелиром и тренировался, примериваясь — удобно ли будет проломить затылок склонившемуся ниц предателю.
— Людям, я так понимаю, объявим, что от апоплексического удара в кабинете скончался, на радостях от награждения из рук императора? — Невозмутимо поинтересовался Макаров.
Дождавшись, когда страждущие утолят жажду, Андрей их огорошил:
— Тут вы на массу давите в тепле, а там утром у родника Пантелея нашли, примерз!
— Как примерз!!! — Синхронно удивились Захар с Серёгой. — А как же рыбалка⁈
— Да ничо, его наш доктор отодрал уже! — Радостно отрапортовал Андрюха.
Участковый, припавший в этот момент к деревянному ковшику — подавился. Закашлялся и расплескал остатки воды, часть на себя, часть по комнате. А Захар растерянно пробормотал: 'Как же так… А я то думаю, чо он ни с одной бабой не сошелся… Вот тебе и десантура…
– Адептка Кейси Даркнайтс! К ректору! Срочно!
Тело отреагировало на команду быстрее заспанного мозга. Миг – и я была уже на ногах в помятом дорожном платье, с всклокоченными волосами, готовая сражаться, убивать, колдовать, притвориться трупом, перекупить дракона на лету, продать горящую хибару гномам по цене замка, выдернуть перо из жопы феникса… – в общем, что угодно в зависимости от ситуации. Потому как если в темной академии адепта вызывал к себе ректор, это означало одно – покой. Который будет весь твой. Причем вечный. Если не явишься на порог ректорского кабинета, пока горит лучина. Поэтому студиозусы Трейгорской магистерии если что-то и делали в обход устава темной академии, то исключительно тихо. Даже если до основания взрывали башню восточного крыла… Ни один тогда не попался!
Спокойной ночи, - я закрыла за ним дверь и повернулась к Акулине. – Ты бы еще за раковый суп растрепала!
- А чево? – девушка хлопнула ресницами. – Барин, видать, и сами супницу-то увидели… Один жирный ободок по краю остался… Я вам так скажу, ежели вы вдруг замуж захотите, так при кавалерах нужно поскромнее откушивать. Вот посмотрит какой жених, как вы поросят уплетаете, да решит, что невыгодно такую жену в дом брать. Подумает, непроста девка, аки хороший жернов: что ни кинь, все смелет…
- Так она его еще и отлупит, ежели возмущаться станет, - подала голос Прасковья. – Будет с разъюшеным носом каждую субботу ходить.
Что касается Кэрола, вряд ли какого-нибудь вора могло бы заинтересовать что-то из его вещей, если только вор не собирается защищать докторскую диссертацию. В доме у него только бесконечные ряды книжек, которые выглядят ужасно важными. И заглавия у книг солидные, серьезные, никакой игры слов. «Психология: путь вперед», «Психоанализ: путь назад», «Теория Юнга: взгляд со стороны», «Сказки братьев Гримм». Я убежден, что из всех этих книг Кэрол читал и понял только последнюю.