— А как же режим? — я разлепил глаза. — А здоровый сон, нужный детскому организму для роста и развития?
— Точно! — Орлов аж сел.
— Если в детском организме остаются силы на шалости, — наставительно произнёс Еремей, — стало быть всё у него нормально и с режимом, и со сном
Первое сентября.
Я его в том мире ненавидел. А тут, чую, возненавижу первое августа.
Ну свинство же! Вот спасу мир и потребую в награду провести школьную реформу, потому что лето — оно для отдыха, а не вот это вот всё.
- Наум, потенциально если, то и из тебя знатный убийца выйдет.
Это да. Возразить было нечего. Потому что встречались на пути Наума такие, кто переходил на другую сторону. Самые опасные волки из сторожевых псов получаются.
Фёдор Фёдорович отложил телефон, подумав, что ещё немного и он свихнётся. Потом подумал, что вряд ли это сочтут достаточным основанием для предоставления внеочередного отпуска.
Козёл по кличке Филин? Почему бы, собственно говоря, и нет? Это всяко лучше, чем наоборот.
- А кот есть? Говорящий? На цепи?
- Так-то нет, но можно кого из Рысевых отловить. Оборотни. Они так-то наособицу держатся, но если случится заговорить, то всё, пиши пропало. Болтуны страшные.
- Ишь… а говоришь, гаубица не нужна, - произнёс Пётр Савельич, оглядываясь. – Тут то строители эти, то волки, и как мирному человеку жить без гаубицы?
Типу в его принадлежности к рабочему классу Фёдор Фёдорович сразу не поверил, потому что не носят водители бульдозеров английские костюмы, сшитые на заказ. Как-то вот… гильдийно оно не прижилось.
Имена на записях Фёдор Фёдорович любил. Они потом отлично смотрелись на страницах уголовного дела, добавляя тому конкретики.
- Да уж… а тебя мама не учила мыть руки перед едой? Особенно, когда ешь чужие руки. Вот подхватишь стоматит, потом не жалуйся!