— Дорогая, с каких это пор ты стала столь ленива и нелюбопытна?
— С тех пор, как осознала, что, куда бы я ни пошла, меня везде пытаются сожрать. А значит, смысла ходить особо нет. Только умру уставшей…
— А ты будь воспитанной девочкой и не перебивай брата, — наставительно произнес Карраго. — Я очень люблю сказки…
— Вот выйду за тебя замуж и начну рассказывать. Каждый вечер… о том, что голова болит…
— Я целитель, дорогая. У моей жены голова болеть не будет.
Для современной женщины гинеколог – это почти что духовник в средневековье.
Страх – вещь полезная. Не будь страха – ничто живое бы не выжило.
Секс занимал в жизни Германа строго отведенное ему место. Где-то между чисткой зубов и занятиями на тренажере.
Первый раз с ней такое, между прочим. Когда утром, после ночи с мужчиной, стыдно. Нет, не стыдно. Это другое. Когда стыдно, этого повторить не хочется. А ей хочется. Потому что воспоминании какие-то… смутные Неуверенные. Только физиологическая память тела уверенно говорила, что все было зашибись. И надо повторить. Но деталей не выдавало.
– Прямота и умение признавать собственные ошибки – опасное оружие.
Портреты Ираклия Пирцхалавы, Ингеборги Дапкунайте и Джавахарлала Неру висят в каждой уважающей себя логопедической клинике.
Теперь она знала, кого им еще не хватает в компанию.
Тамм Герман Гергардович.
– Вот скажи мне, Маря, как ты могла не прибрать к рукам такого роскошного мужика, как Тимур Лиханцев? У вас ведь такие отношения прекрасные… М-м-м… Молодой, красивый, обеспеченный. Ну, подумаешь, младше на пять лет.
– На шесть. И не в этом дело. Химии у нас нет, понимаешь? Химии!
– Ой, какая к черту химия? – закатила глаза Татьяна. – Физика должна быть, понимаешь, физика!
Любовь – жестокое чувство.