Если бы у него было время, он мог бы всё изменить. Завоевать её доверие, быть рядом, чтобы помочь, поддержать, закрыть собой от всего мира, уберечь от невзгод и потерь... Он готов был стать для Леи другом, наставником, братом, да кем угодно! Лишь бы быть рядом и видеть в её глазах тепло и свет. Он готов был оставаться лишь тенью рядом с той, что пробудила в нём такие чувства!
И возможно, когда-нибудь она увидела бы в нём нечто большее.
- А тебе вообще что-нибудь во мне нравится? Варя обернулась. Сумел-таки… удивить. Снова. - В каком смысле? – только тут сообразила, что скалка все еще в руках. Положила со стуком обратно на стол. - В прямом смысле, - Тин невозмутимо отхлебнул чая. - Должно же тебе что-то во мне нравиться. - С чего бы это?! – фыркнула Варвара. - Да потому что ты умная девушка, Варвара Глебовна. Очень умная. А с чего умной красивой девушке встречаться целых три… Три! – он поднял указательный палец. – Трижды встречаться с мужчиной, который ей совсем ничем не симпатичен? На прирожденную страдалицу и любительницу хождения по граблям ты не похожа. Меркантильный фактор я тоже исключаю. Значит, что-то есть. Хотя бы что-то одно. Что тебе во мне нравится. Что это, Варь?
Каждый день с ним – словно по острию ножа, а каждый день без него - словно шаг в бездну. Ведь он – НЕ ЧЕЛОВЕК. Но если его потерять, то жизнь превратится в ад. Любовь приносит невыносимые страдания, сгорая каждый день на медленном огне, она идет вперед. Ею движет только одно - МЕСТЬ. И уже нет страха смерти. Она уже мертва, ведь его больше нет рядом. Бездна смотрит на нее пустыми черными глазницами, а рядом тот, кому нельзя доверять.
Непрактичность — первый признак истинного богатства.
– Почему ты всегда забываешь надевать шапку? – вдруг спросил он. – Что? – я так растерялась, что даже остановилась. – Шапку? Я… не знаю.– У тебя холодные руки. Ты замерзла. Зайдем, – он кивнул на мигающую всеми цветами вывеску.– Я не замерзла. Терен, я…– Идем, Мира.– Терен! – я почти выкрикнула его имя. – Я не замерзла! Просто…– Значит, замерз я, – насмешливо улыбнулся он. Я не ответила на шутку. Замерз? Он? Тот, кто приходит со снегом? Ну конечно…
– Всадить нож было мало, да? – рявкнул Ржавчина. – Что еще надо сделать, чтобы ты больше не думала о нем?
– Всадить нож и в мое сердце, – сказала я.
– Меньше народу – больше кислороду! – сказал Жак. – Мы их всех очень любим, особенно мальчиков, – вздохнула Мартина, – но как же хорошо, когда они наконец уезжают.
В нашей семье нет секретов. Я смеюсь. - В нашей семье вагон секретов. - Нет. Мы лжем. В семье ложь необходима. Иначе мы не смогли бы смотреть друг другу в глаза. Но поверь мне, секретов у нас нет.
Он вошел в комнату, и она сразу сузилась, уменьшилась в размерах. Подошел к постели, глянул пронзительными черными глазами и скомандовал: — Откиньте одеяло. Я медленно, дрожащими руками отвернула край, но огромный квадрат стеганой ткани птичкой слетел на пол от одного рывка. — Поднимите сорочку до талии, — голос ровный и спокойный, но у меня задрожали ноги. Медленно потянула тонкую ткань выше.
В лицо брызнула каменная крошка, ослепляя серым дождем. Он зажмурился, опустив голову обратно на землю. Мир появился секунду назад, ворвавшись в его пустой мозг шипением бластеров, жаром рассекающих воздух импульсных лучей, криками и топотом бегущей толпы. Яркие вспышки выстрелов прорезали ночь, осветив темные силуэты зданий, уходящих в небо. Интуитивно почувствовав опасность, он откатился в сторону, угодив в лужу, зато избежав столкновения с мусорным баком, который с лязгом грохнулся туда, где его тело лежало секунду назад. Отплевываясь от жидкой грязи, он пополз к сухому участку, но сзади что-то упало, и волна мути накрыла его с головой. Пришлось отведать зловонной жижи еще раз.