Я дотронулась до обнаженного плеча пациента, параллельно отмечая, что кожные покровы теплые. Покачала мужчину за плечо. Никакой реакции. Наклонилась ближе, нащупывая пульс на сонной артерии, слегка повернула мужчину к себе, и только тогда заметила кровь.
Пульс не прощупывался. Я наклонилась ближе, рассматривая рану: огнестрельное. В панике осмотрела помещение, и тут услышала неторопливые шаги, раздавшиеся со стороны кухни. Помочь пациенту я уже не могла: нужно было спасать себя…
Испытывала ли я до этого случая чувство страха? Нет.
Сегодня воскресенье. Я не двигаюсь по воскресеньям.
Неизвестность пугает гораздо больше, чем осведомленность, даже о самом страшном.
Так всегда и бывает, если мужик красивый, то обязательно имеет какой-нибудь серьезный изъян.
— Дядя Илья, вы извините, что я в вас выстрелил, я не знал, что это вы!
— В людей вообще стрелять нельзя, — отчеканил Вараксин. — Ни в кого.
— И как, интересно?
— Интересно, — честно призналась я. — Вы не общаетесь?
— Общаемся. Редко.
— Вы ее все еще любите?
— Не знаю. Вряд ли, — мужчина задумался.
Я медленно выдохнула, и открыто спросила:
— Вы боитесь новых отношений?
— Я не вижу в них смысла. Все повторится. Работу я менять не собираюсь, а нагрузка только увеличивается.
— Я бы вас ждала… — прошептала я.