Под конец мы закрепили пулемёт на носу «Василька», и Настя снова уцепилась за его рукоятки, поводив дулом влево-вправо и даже издав некий «ты-дыщ». Народ, устало рассевшийся на причале, с улыбками смотрел на неё. А Азиз - ещё и с завистью. Любил он подобные вещи, в смысле, пулеметы. Да и вообще всё, что массивно выглядит и громко стреляет.
- Может, на нас нападут? - с надеждой спросила она у меня, погладив пулемёт как кошку.
Когда ты находишь кого-то, кто подходит тебе, логика бессильна.
- Ребята, Луиза правильно сказала - вам это зачем? И что идти у неё на поводу? Часики-то тик-так, а дорога-то ещё дальняя! Может - ну его? Закупимся продуктами - и в путь?
- Грейси, ты в себе? - покрутила пальцем у виска Флоренс. - Турнир! Красавчики-рыцари в доспехах и на лошадках!
- Термы и пирожные! - добавила Луиза.
- Много свинины и пива! - вставил свое слово Карл. - И девки! Извиняюсь - достопримечательности Форнасиона. Я ведь жутко любознателен. Турнир мне и даром не нужен, а вот осмотреть эти... как их... Ну, вы поняли!
О детстве Мечникова.
"Воображая себя ученым, он писал "сочинения" по ботанике. Свои карманные деньги он отдавал другим детям и братьям, чтобы заставить их слушать свои "лекции". "
Из всех чудес, что видел я в природе,
Необъяснимее всего лишь то,
Что людям смерть страшна, хотя все знают,
Что все ж она придёт в свой час урочный.
– Мы ведь еще не такие плохие, как они?
– Еще не такие, дочь Евы, – сказал лев. – Но с каждым столетием все хуже. Очень может быть, что самые плохие из вас узнают тайну, опасную, как то заклятие. Скоро, очень скоро, раньше, чем вы состаритесь, в великих странах вашего мира будут править тираны, которым так же безразличны радость, милость и правда, как злой королеве. От вас и от подобных вам зависит, долго ли они пробудут и много ли натворят. Это предупреждение.
— Не разговаривай с незнакомцами, — сказал Бен, когда девушка вернулась за стойку. — Оглянуться не успеешь, как она начнет провожать тебя домой и покупать такую же одежду.
— Не будь циничным. Ты становишься уж очень похож на Теда Бласкевича. Там, откуда я родом, люди разговаривают друг с другом. Это называется вежливостью.
— В этом городе мы игнорируем людей. Это называется безопасностью.
Антропологический и этический вакуум вполне могут оказаться последствиями нейробиологических открытий.
Это опасная ситуация. Возможен сценарий, при котором, задолго до того, как нейробиологи и философы смогут сойтись на общей почве (к примеру, относительно природы самости, свободы воли, взаимоотношения ума и мозга или того, что делает человека человеком), вульгарный материализм укрепит свои позиции.
Отсутствие причины запретить - не повод оправдать.
Зависть людей показывает, насколько чувствуют они себя несчастными; их постоянное внимание к чужому поведению — насколько они скучают.
Гостю американского города всегда показывают торговую палату, аэродром, новое здание суда, бассейн и арсенал. В России его ведут в музей и в парк культуры и отдыха.
Мы зашли в виноградник
Женская вагина вполне приспособлена для приема посетителей. Даже язык анатомии, именуя этот орган, не избежал «жилищной» терминологии: вход в него называется «преддверием влагалища». Снимайте пальто и располагайтесь...
Читать всю жизнь одного автора – это как крутить по кругу одну и ту же пластинку, а в этом мире ведь так много замечательной музыки.
«...Усвойте одну важную вещь. И усвойте навсегда. Ненависть — это перегной страха...»Стругацкие Аркадий и Борис "Экспедиция в преисподнюю"
1974, 1984 годы
Существование бога ни доказать, ни опровергнуть невозможно. Поэтому вера верой называется, а не логикой, к примеру.
Кроме того, вам у Бурра совсем не место, его дом пользуется дурной славой, он сдает комнаты таким особам… — Но, почувствовав ее смущение, он поспешил прибавить: — Впрочем, можно остаться честной везде; в этом даже еще больше заслуги, если человек не богат.
Ребенок в один миг сметает все увядшие свежести и все ностальгии. Он вынуждает распрощаться с грузом прошлого и во что бы то ни стало развернуться к будущему. Ребенок – это наш единственный шанс смотреть вперед. Его будущее становится куда важнее нашего прошлого. Твой ребенок – гарантия, что прошлое никогда не возьмет верх над будущим.
Ранним утром 18 октября 1866 года он проснулся в своей теплой постели, повернул голову и увидел, как льется через окно красный и теплый рассеянный свет. И на него сошел великий покой, и тело его умиротворенно вытянулось, и, теперь уже точно зная, что он был хорошим человеком и стольким помог, он тихо умер.
С ним удивительно молчалось.
– Тебе ещё что-нибудь нужно, а то я пойду повеселю твою мамочку? Она очень требовательная, ну, ты понимаешь, в сексуальном смысле.
– Ты сам виноват – зачем тебе нужно было её выкапывать? Надо было оставить там, где мы её похоронили.
Меньше будешь спрашивать - меньше вранья услышишь.
Нет, плакать нельзя. Потому что плакать не о чем. Ведь это был всего лишь сон, плохой сон - кошмар. На самом деле это не было. Не было. Не было. Не было. Вот о чем я думаю: этого не было, не было, не было. Повторяю эти слова как мантру. Как молитву.
Я не знаю, исчезнут ли когда-нибудь эти картины, вспыхивающие у меня в голове, - словно смотрю кино о случившемся не здесь и не со мной. Закончится ли когда-нибудь этот фильм, перестанет ли он преследовать меня?
Мама говорила, что по-настоящему страдают лишь те, кто осознает свою боль.
Он понял, что совершил ошибку.
Всю свою жизнь он ошибался. Атеизм не предлагает ничего взамен. Никакого утешения.
Женщины готовы многое стерпеть, ждут, что их мужчины сдержат обещания. В конце концов ждать им надоедает и их чувства остывают