— ...Зря теряешь время. Мое. Свое ты можешь продолжать сливать хоть в канализацию.
Приподнявшееся настроение собрало вещи в чемоданы и сбежало в неизвестном направлении.
Если переходить на товарно-денежные отношения в любви, то я только за половину его состояния соглашусь...то бишь, за замуж.
И моя дурь, сколько бы я ни пыталась с ней совладать, уверенно брала надо мной верх, пока не разбила меня на голову.
— Если ты не перестанешь так на меня смотреть, карамелька, то комбинезон снизу разорвет, - выдыхает он мне в лицо, и, пока я краснею и пытаюсь понять, нравится ли мне это прозвище, проверяет застежки.
Проверяет так, что скоро разорвет меня.
С одной стороны у нас только первое свидание. С другой - мы уже провели вместе офигенную ночь и день, воспоминания о которых до сих пор заставляют меня сжимать коленки. Чтобы те не разъехались приветливо в стороны.
- Ты не оптимист, - Павел хмыкнул ...
... - А кто? - она удивилась и отстранилась от него, но он пристроил рыжую на место и прошептал в маленькое хорошенькое ушко.
- Жизнелюб. Оптимизм это, все - таки, пассивное состояние. Существительное. А ты точно глагол.
Как оказалось, женщина сияет куда ярче, окруженная заботой, нежели бриллиантами.
Я, почувствовав, что Ильмир отвечает на поцелуй, прикрыла глаза, погружаясь в невероятно сладостные ощущения и теряя связь с реальность. Совсем теряя. Где-то на середине поцелуя я примитивно отключилась прямо в объятиях своего фиктивного жениха. Вспыхивающая в груди страсть позорно проиграла в борьбе с усталостью и алкоголем.
Я не умею прощать людей. Кто-то считает это плохой чертой, кто-то — проявлением моего ужасного упрямства. Я же склонен считать это своим правом на избавление от всего, что однажды может дать трещину в фундаменте моей жизни. Ненадежные люди — это сырые кирпичи, на которые нельзя класть ничего тяжелее болта с резьбой.
А еще над моей головой, кажется, сгущались тучи. Впрочем, в последнее время они сгущались настолько часто, что я уже была готова ставить на макушку громоотвод.
– Каким это ветром «центральную» шишку в наши офигении занесло?
– Офигении? – растерялась я.
– Е. Бе. Ня, – по слогам и почему-то шёпотом уточнил мой собеседник.
лучший правитель это тот, чьего имени подданные не поминают каждый день. Потому что все в государстве идет своим чередом так, как должно быть, никого не раздражая и не тревожа.
Никогда лишний раз не провоцируй агрессию. Это не смелость - это глупость...
Ничего, я надеюсь, что самые шустрые спермики уже внутри меня. Теперь главное не дать им сбежать. Вытягиваю ноги, руки складываю на груди, закрываю глаза. Расслабляюсь. Ищите путь, маленькие храбрые бойцы! Я жду вас!
— У твоего муженька такая внешность, что граждане с перепугу забудут собственные фамилии.
— Благодарствую на добром слове, — порадовался Роман Андреевич, а я зашипела:
— Что за глупости ты говоришь? Ромочка очень даже симпатичный…
— Да знаю я, знаю, — отмахнулась Женька. — И совершенно безопасный для женщин и детей, но об этом ни в жизнь не догадаешься, если он сам не скажет.
Я с некоторым удивлением прочитала: «Д. Джойс. „Улисс“, подошла и, не удержавшись, взяла книгу. Она была раскрыта на одиннадцатой странице, а вчера лежала на скамейке с закладкой на пятнадцатой.
— Ты что, читаешь ее задом наперед? — поинтересовалась я.
— А великие книги как ни читай, все на пользу.
Это утро не удалось особенно. Я пытался испечь оладьи из готовой смеси. Они упрямо прилипали к сковородке, хотя она была современнейшая, со всеми необходимыми покрытиями. Тогда я решил сварить кашу. Она пригорела.
— Ребёнок должен получать полноценный завтрак, — меланхолично заявил Никитка, ковыряясь в пахнущей дымом каше. — Мой мозг на таком питании полноценно функционировать не сможет.
Быть дурочкой вообще здорово — столько всего прощают.
Но если добро начнет ломать злу руки, то чем они будут различаться?!
Вор схватился за голову: столь вопиющей наглостью впечатлилась даже шапка и начала сползать в обмороке.
— Чем тебе мой кафтан не нравится?!
— Жуликом, который в него обряжен.
Дни бежали, как волны в бурной реке, – вроде и шумят-пенятся, но все в одном русле. Разве что утесы чуток позеленей стали.
Но бояться бесконечно тоже нельзя: даже пойманный воробей сначала бестолково трепещется в руке, а потом приходит в себя и со злобным чириканьем клюет пальцы ловца.
Двум кускам теста в одной квашне не ужиться: один другого теснит и рано или поздно выдавит.