Кто-то воспринимает точку в конце последнего предложения как финал. Для меня точка - начало других, новых историй. Пока они тебе интересны, ты живёшь.
… счастье не в том, чтобы все получалось. Как бы ни обернулось, главное - суметь извлечь из случившегося урок: один придет к какому-то выводу, другой чему-то научится, а кто-то возьмет и отпустит. Люди часто слишком серьезны, усложняют, зацикливаются, вместо того чтобы принять, выдохнуть и двинуться дальше.
– А… где Джордан? Я не видел ее внизу.
– Откуда мне знать? – выпаливает Пайк в ответ, явно теряя терпение. – Может, уберешься уже отсюда?
– Ладно, так и сделаю, – говорит он, а затем добавляет: – Просто скажи ей, чтобы не забыла собрать вещи с пола, когда вылезет с тобой из душа.
Мои глаза расширяются, а рот открывается, и я едва успеваю прижаться лицом к Пайку, чтобы подавить смех.
Вот дерьмо .
Сосед натянуто улыбается и серьезно смотрит на меня сверху вниз.
– Позволь дать тебе один совет… совсем небольшой. Ладно?
Я встречаюсь с ним взглядом, ожидая, что он скажет дальше.
– Бери и делай, – говорит он.
Что?
Видимо, на моем лице отражается замешательство, потому что мужчина добавляет:
– Время пролетает со скоростью пули, – говорит он. – И, поддавшись страху, ты придумываешь себе оправдания не делать того, что должна. Не сомневайся в себе, ни на секунду не сомневайся и не позволяй страху сдерживать себя. А еще не ленись и не оглядывайся на других, когда принимаешь решение. Просто бери и делай. Договорились?Я молча смотрю на него.
Мне хочется улыбнуться, потому что меня распирает от признательности, но при этом я чувствую что-то еще, с десяток разных эмоций, которые сдавливают так, что получается делать лишь короткие, неглубокие вдохи.
– Договорились, – шепчу я.
«пытаюсь успокоиться.
– Жены в этом районе не любят фифочек, которые всем своим видом дразнят их мужей, понимаешь? – объясняю ей.
Но Джордан только смеется в ответ, словно не верит, что я действительно это сказал.
- Да уж… – она кивает, делает глубокий вдох, а затем поднимает подбородок и смотрит на меня в упор: – Знаешь, дело в том, что в твоей юности все было по-другому, но это было ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ ЛЕТ НАЗАД! – выпаливает она.
– Вообще-то двадцать.
– Но сейчас, – продолжает Джордан, – женщина не несет никакой ответственности за поведение мужчины. – Ее взгляд прикован ко мне, а на лице появляется небольшая усмешка. – И если кому-то хочется на меня поглазеть, я не могу ему помешать. А если он захочет уединиться и немного помочь себе, то я об этом никогда не узнаю. Так что это не мои проблемы!»
Проклятие. В этом же нет ничего странного, верно? Что такого в том, чтобы посчитать кого-то привлекательным? Такое случается. Например, Скарлетт Йоханссон привлекательная, но это не означает, что она мне интересна.
Я часто вспоминаю, как он воткнул спичку в пончик и как советовал не сомневаться, а добиваться поставленных целей. Но, думаю, он говорил эти вещи еще и себе. В его тоне слышались личные переживания и, возможно, нотки разочарования. И от этого мне хочется узнать его получше. Например, какой он как отец. К тому же я все еще считаю его симпатичным. А что в этом такого? Я и Криса Хемсворта считаю симпатичным. И Райана Гослинга, и Тома Харди, и Генри Кавилла, и Джейсона Момоа, и братьев Винчестер… Но это не означает, что я мечтаю оказаться в их постели. Так что в этом нет ничего неловкого.
Люди полагают, что деградация идет постепенно, а на самом деле жизнь может круто измениться в одно мгновение.
Когда все теряешь и больше нечего бояться, остается лишь свобода. С горба сняли сундук с традициями, наступает колоссальное облегчение.
Мы заслуживаем того, чтобы нас видели и слышали!
– Вот такая страшная тебе досталась судьба. Обречён прозябать в ничтожестве бесконечно долгие пару дней, – флегматично согласилось это чудовище, по какому-то недоразумению родившееся человеком.
Мне бы сейчас твои проблемы, – сердито подумал я. Но вслух ничего не сказал, конечно. Потому что и сам понимал, что, во-первых, глупость подумал. А во-вторых, она, к сожалению, и так огромными буквами написана у меня на лице.
Агата рассмеялась, торжествующе и одновременно беспомощно, как ребёнок, которого после долгих просьб усадили на карусель, и он пока не понял, за что тут надо крепко держаться, чтобы не вылететь к чёрту. Но, безусловно, вот-вот поймёт.
– Просто я ещё пассажиров в окнах не дорисовал, – объяснил я, подбирая с пола оброненный карандаш. – Люди – это очень важная деталь. Так отлично они там за окнами выпивали и целовались, что я захотел стать одним из них.
– А то тебе дома не наливают, – укоризненно сказал Джуффин.
– Наливают, – согласился я. – А вот целуют недостаточно активно. Но это, сам понимаешь, не к тебе лично претензии. А к мирозданию в целом.
Ты не «вполне ничего», ты отличный.
– Бессильная злость – так себе удовольствие. Ни тебе экстаза яростной битвы, ни азарта победы, ни возвышающего опыта, ни даже поучительной пищи для ума.
– То есть я вашему разговору не помешаю? Могу остаться? – вежливо осведомился Шурф.
За этой вежливостью стояла, конечно, не только его хвалёная выдержка, но и опыт человека, которому никогда ни в чём не отказывают.
невозможно даже попытаться вообразить, какими мы станем к тому моменту, когда снова встретимся, и захотят ли эти новые люди иметь дело друг с другом, и оба ли этого захотят.
Чем раньше ты включишь голову и переведёшь полученный опыт в слова, тем больше останется у тебя в памяти.
– То есть, получается, пить надо было больше?
– Естественно, надо пить больше, – без тени улыбки согласился мой друг. – Я тебе практически с первого дня знакомства это говорю.
Любую вражду можно пережить, а иногда и повернуть себе на пользу. Кроме вражды с самим собой.
...любовь - это убеждение, разделяемое двумя партнерами. Как только один из партнеров перестает разделять это убеждение, тогда - бах! - второе падает плашмя, будто проиграл в перетягивании каната.
Дайте я вам кое‐что расскажу. Я живу для того, чтобы смешить людей. Родителей, родственников, любимых — всех. Умение рассмешить — важная штука. Если вы этого по какой‐то причине не умеете, то научитесь. Учитесь так, словно готовитесь к экзаменам. Если вам не повезло и вы не встретили в жизни человека, который может вас рассмешить, то бросьте всё и найдите такого. Пересеките пустыню для этого, если понадобится. Смех — это не просто реакция на что‐то смешное. Смех — это музыка глубокого космоса, соединяющая всех людей. Смех выражает то, что нельзя выразить словами.
Игрушка может сломаться. Но не смеет что-либо сломать. Не по правилам, верно?
она привыкла быть полноправной хозяйкой, если не вселенной, то хотя бы своего ограниченного мирка, а оказавшись вне его, немного растерялась.