Все самое значительное и сильное в жизни происходит тогда, когда ты ничего не ждешь и ни к чему особенному не готовишься.
Если ты с чем-то или кем-то рвешь окончательно и бесповоротно, если сжигаешь мосты и громко хлопаешь дверью, то жизнь моментально что-то тебе подсказывает, что-то подкидывает, открывает неожиданные двери или посылаеь нужных людей. Если же ты пытаешься как-то уберечь тылы, подстраховаться, сохранить хотя бы тоненькие ниточки, тянущие тебя в прошлое, если хочешь посидеть в новом кресле, не выбросив старый стул, то ничего нового, неожиданного и и случайно-счастливого с тобой ни за что не произойдет.
Честно говоря, я так и не научился читать в парках, на пляже, на балконе… Не смог. Всё меня отвлекало, да и теперь отвлекает… Жизнь мешает чтению.
– Чёрт возьми! – сказал я. – Но мне совершенно непонятно!.. Я в толк не возьму, что может в нашем спектакле кого-то злить и возмущать?.. Это же спектакль ни о чём. Детский, наивный спектакль. Даже без слов… Где в нём безнравственность? Я понимаю, что он может не понравиться. Но как же он может разгневать?..
– Ты не понимаешь?.. – спросил меня Игорь искренне удивлённо.
– Нет! Совершенно!.. Ума не приложу!
– Вы же весёлые! Понимаешь?! Вы весёлые и свободные. Вы счастливые… Вы очаровательно шалите и делаете то, что хотите! Это слишком видно! Именно от этого в восторге те, кто в восторге… и именно это бесит тех, кого бесит… Но ты, наверное, этого не поймёшь… Тебе лет нисколько, а у тебя уже есть свой театр. Люди всю жизнь мыкались, да так ни одного спектакля не сделали, а у тебя целый театр, и ты такой весёлый, делаешь то, что хочешь… Конечно, это бесит и возмущает тех, у кого такого не было и не будет.
– Я, наверное, этого не пойму… – сказал я. – С таким же успехом они могут сердиться и гневаться на детей, которые весело и шумно играют во дворе…
– Уверяю тебя, на детей они тоже сердятся! – сказал Игорь и засмеялся.
Волшебное свойство юности, спасительное свойство - не терзать себя, не пугать и уметь не думать о неизбежном раньше времени.
У него была активная гражданская позиция. Он даже читал газеты.
Никакой коллектив не спасёт от одиночества. Но одиночества не надо бояться. Одиночество и есть главное условие для работы.
От приключений убегать нельзя, это нечестно. Это все равно, что убегать от судьбы.
Осенние дни шли своим чередом. И вечера. Егорыч почти каждый вечер читал вслух о походе черных кирасир. Всем ребятам нравилось. Артем тоже старался не пропускать чтений, хотя стиль старика ему казался порой старомодным, а описания растянутыми. И к тому же эпизоды со стрельбой в горах напоминали многое… Однако хотелось узнать о судьбе наследника. Хотелось, чтобы конец был хороший. Можно было, конечно, попросить у Егорыча книжку и дочитать ее за два-три часа, но Артем не решался на это. Он словно боялся нарушить какой-то ритуал (или структуру Пространств?). Он даже опасался, что, если поспешит, финал повести может оказаться печальным. И это не была оставшаяся с детства боязнь плохих концов у книжек и кино; копошилось какое-то суеверное ощущение взаимосвязи в судьбах придуманного Максима и его, Артема Темрюка. Смешно, конечно, и все-таки…Поэтому Артем слушал с терпеливостью прилежного школьника…
А судьба казнит и без вины виноватых. Наверно, для баланса.
Стреляли часто и повсюду. Рэкетиры - в своих непослушных клиентов и друг в друга, гаишники в угонщиков, бандиты - в милиционеров, милиционеры - в бандитов и случайных прохожих - по ошибке. В последнем случае - всегда метко.
А Женька… Ему же ничего от неё не надо. Пускай только смотрит по-хорошему. Да иногда касалась бы кончиком косы его локтя или плеча…
Он зажмурился и прошептал:
- Я же… ничего. Просто… чтобы она – как сестрёнка…
И баба Дуся вдруг сказала, как Женька, - без насмешки, ласково:
- Глупенький…
А он не глупенький был, а счастливый… Встал. Крутнулся на пятке.
- Баб-Дусь, всё аккуратненько в самый раз! Шей!
- Значит… я вместо него теперь, да?
Шурка сразу понял, что ляпнул глупость. Но Платон не рассердился. Тем же снисходительным Женькиным тоном разъяснил:
- Не бывает человека «вместо». Он – это он, а ты – это ты…
Зато цветет иван-чай…
В мире Великого Кристалла происходила трагедия – крошечная, но такая же страшная, как гибель галактики. Для бесконечного пространства все равно: что галактика, что молекула. А молекула из шести атомов рассыпалась неудержимо…
Впрочем, пятеро будут жить без Шурки как прежде.
А он – как без них?
Как без Женьки?..
Всякая месть человека человеку только увеличивает число бед.
На кладбище он ходил часто. Интернат стоял от кладбища неподалеку (хоть в этом повезло). Шурка убегал и шел на мамину могилу. Потому что даже в самой беспросветной жизни должно быть у человека хоть что-то родное.
Большой бестолковый и беспощадный мир жил по своим правилам – как ему хотелось (или не хотелось, но получалось). Большому взрослому миру не было дела до Шуркиных бед. Он, этот мир, со своими идиотскими хлопотами, потрясениями и заботами врывался в дом через телеэкран.
Странное все-таки существо человек. В одну минуту у него может все измениться в душе. Совсем недавно была веселая беззаботность, и вдруг – страх, горечь такая, хоть плачь.
– Шурчик, давай бояться вместе. Один страх на четверых – это же пустяки.
- Справедливость - это понятие из житейской логики. А есть ещё логика политическая. Они разные по своей природе. Обе правильные, но разные. Как эвклидова и неэвклидова геометрии. Слышал про такую, про неэвклидову? Это когда искривляются пространства...
Митя подумал. Постарался подобрать точные слова (всё-таки лицеист из класса "Л" - литературного).
- Пространства пусть искривляются. А справедливость искривляться не должна.
Всякое коварство чревато возмездием.
А иногда кажется, что весь мир вокруг — это черный шар, а звезды — кем-то проткнутые дырки. А за ними, снаружи шара, такой яркий свет пробивается лучиками…
— Уж теперь-то тебя Рыкко обязательно сожрет, одну-то! Веранда первый раз улыбнулась: — Подавится.
Оказалось, что вдребезги разбит звездный компас, а гироскоп от него унесло в… Голован оглянулся, нет ли рядом Аленки, Веранды и Кирилки, и конкретно сказал, куда унесло несчастный волчок.
— А новый разве нельзя придумать?
Голован сказал, что можно. Только все равно придется рассчитывать курс заново, потому что буря забросила нас… в общем, туда же, куда и гироскоп.