-Позвольте вам представить моих близких друзей. Сэр Джонатан Гроу, владелец военных фабрик, и полковник гвардии дукса, мой сослуживец, наследник графов Уитти, сэр Марк Уитти.
-Большая честь, - поклонились два господина, влияние и состояния которых должны быть столь огромны, что, будь они при них, мы бы тут же ушли на дно.
Люди только и умеют, что убивать друг друга да творить глупости. И лишь редкие порой совершают какое-нибудь доброе дело.
Например, спасают котят.
Не понимаю я аристократию. Живем в "прогрессивном" веке. В любой лавке можно купить револьвер за мелкую монету, но некоторым только дай возможность, и они с радостью нашинкуют друг друга полосками железа ради какой-то призрачной чести.
Мы как любовники, которые причиняют друг другу боль, расстаются, но не могут друг без друга и вновь сходятся. Чтобы причинить новую боль, а со временем и убить партнера. Причем мы оба знаем, кто из нас умрет первым.
Каждый сам выбирает ту скорость, с которой ему удобно ползти на кладбище.
Если вы не хотите угодить в яму с капканом, Смотрите, куда несут вас копыта!
– У лисы ведь алиби! – возразила Мурла. – Она в это время кур воровала!
– Хорошенькое алиби, – поморщился филин. – Да, за такое алиби сразу в лесную тюрьму сажать можно! Никакого порядка! Вот у нас всё строго, – вздохнул он. – На зайцев даже одним глазком взглянуть нельзя, сразу тебя непонятно в чём заподозрить могут…
– Я подарю ему этот клубок! – мечтательно сказала Мурла.
– Клубок? – волк изумлённо посмотрел на кошку. – Зачем герою клубок?
– А ты не думаешь, что он всё это просто выдумал? – улыбнулась Шерла.
– Да, ты что! Знаешь, какие у него глаза честные! – восхищённо ответила кошка.
– Слишком честные глаза – первый признак вранья! – сказала сова.
...... То есть сам факт того, что я украла волшебный алмаз, его не волнует? Поразительный мужчина!
Нет ничего плохого в том, чтобы спасти свою жизнь, если за тобой охотятся и пытаются отобрать что-то ценное!
Разве может существовать любовь без доверия?
Школа – это маленький мирок, в котором общественное мнение меняется быстро.
Ты встретишь немало трудностей, но пусть тебя это не пугает. Если в тебе сильная душа, ты скоро отыщешь правильный путь.
У каждого человека, пусть даже внешне доброжелательного и отзывчивого, есть темная сторона. Иногда она почти невидима для окружающих, а зачастую и сам человек с удивлением обнаруживает её в себе, совершив непоправимую ошибку. Некоторые называют это внутренним зверем. У кого-то он сильнее условно «светлой» стороны (я говорю «условно», потому что понятия добра и зла относительны), у кого-то слабее. Но зверь есть у каждого.
Люди, переживающие сложный период, иногда винят во всём внутреннего зверя. Они говорят, что не в силах справиться со своей тёмной стороной, что тьма сильнее их. Чаще всего они просят помочь победить этого зверя и убить его. Тёмная сторона мешает им жить, приводит к ужасным ситуациям. Человек, не справившийся с позывами своего зверя, делает больно другим людям, а в итоге и себе.
Но ответ я даю всегда один: зверя внутри не надо убивать. Надо приручить его и сделать союзником. Чтобы он не кусал человека и его близких. Чтобы он ел только то, что ему дают, а в тяжёлой ситуации пришёл бы на помощь. Да, это возможно – со зверем внутри можно жить во взаимной выгоде, создав своеобразный симбиоз.
Как приручить зверя? В разных случаях это делается по-разному. Как и у обычных зверей, у зверя внутри – множество семейств и видов, и каждый из них уникален. Соответственно, к каждому нужен свой подход. В этом и заключается тяжелейшая работа над собой. Сначала внутреннего зверя надо увидеть, оценить его размеры, описать его, понять, чего он хочет и чем дышит – и только тогда приручать.
Есть только одно строжайшее правило: зверя нужно кормить. Иначе симбиоз не будет работать. Если не кормить зверя, он съест вас.
Слушайте внутреннего зверя. Знайте его лучше, чем он знает вас. Кормите его осторожно, чтобы он не откусил вам палец. Этот зверь должен слушаться вас, а не вы его. И тогда он принесёт вам пользу.
Если вы правильно приручите зверя, он даст вам сил, когда их, казалось бы, неоткуда взять. Он защитит вас и ваших близких и перегрызёт горло врагам, когда это будет необходимо. А это, к сожалению, часто бывает необходимо; жизнь поедает розовощеких и мягкотелых, как и зверь поедает тех, кто не смог с ним справиться.
Меня пожирала тьма – ненасытная, безудержная, жадная до человеческого существа, и у меня не было сил, чтобы ухватиться за что-то, выбраться из чертовой трясины и пойти дальше. Я сопротивлялся, но темнота, казалось, была сильнее. Иногда я был готов смириться и нырнуть в нее с головой, дать ей целиком пожрать меня вместе с костями, перемолоть и уничтожить. Это была беззубая пасть земли – огромная могила, поглощающая человека и перевирающая его в своём холодном вонючем чреве. Чавкающая пасть старухи-земли и зияющая в ней ненасытная чёрная глотка.
Но самое страшное было в том, что я сама раскрыл эту пасть руками и влез в неё.
Мы все ходим по незрячему зеркалу, по прозрачному стеклу. И если бы ирисы росли лепестками вниз, и розы цвели лепестками вниз, и если бы корни могли видеть звезды, а мертвый спал с открытыми глазами, то мы были бы лебедями.
Царь Михаил Бесконечные Руки сидел на высоком золоченом троне; он был облачен в длинную красную мантию, короны на его плешивой голове не было. В руке он держал бокал с вином.
– О, у меня гости! – удивленно воскликнул царь. – Как же это приятно! Давай выпьем! Как тебя зовут?
Гельмут осмотрелся в тронном зале. Кроме него и царя здесь никого не было.
– А где все твои слуги? – спросил он.
– Слуги? Они мне не нужны. Однажды я поймал золотую рыбку, а она мне предложила загадать желание. Я загадал, чтобы мои руки вытягивались на бесконечную длину. Смотри!
Он поднял свободную руку, и она стала вытягиваться в длину. Добравшись до середины зала, она схватила со стола откупоренную бутылку с вином и стала втягиваться обратно. Вернув руку в нормальное состояние, царь плеснул в бокал вина и таким же манером отправил бутылку на место.
– Видишь? – с гордостью воскликнул царь. – За это меня прозвали царь Михаил Бесконечные Руки!
– Впечатляет, – Гельмут с уважением кивнул головой. – Но как ты правишь страной без слуг? Неужели ты справляешься одними руками?
– Я не правлю страной! – удивился царь.
– Но ты же царь.
– Ну и что? Смотри, еще я умею завязывать руки узлом.
Русские не улыбаются без причины, но когда они улыбаются, будьте уверены, что они делают это искренне. Другой вопрос - из каких побуждений. Александр Пелевин "Калинова яма"
Осень всегда была самым странным временем в моей жизни. Совершенно непонятное время, я бы даже назвал это безвременьем – когда мы теряем себя и снова находим. Осень коварна. Она превращает нас в отвратительных безвольных хлюпиков, наслаждающихся угасанием природы, вдыхающих запах сырой земли и перепрелых листьев, или, что ещё хуже, пишущих стихи об этом. Однажды в сентябре я сам чуть не начал писать стихи. Спасибо моему журналистскому чутью – я сразу понял, что получилась полная чушь, и вовремя прекратил это гиблое дело.
Уснул как-то ветер над океаном. И снится ему, он и есть океан. А океану на кончике этой иглы — конец снится, что под ним зарыт старинный сундук, сундуку снится, что в нем заяц, зайцу снится, что в нем утка, утке снится, что в ней яйцо, яйцу снится, что в нем игла, а на кончике этой иглы – конец твоего сна.
Первую половину пути думают о тех, кого оставили, вторую - о тех, куда едут.
- Я уже не хочу ни есть, ни спать, ни жить. Ведь что есть жизнь? Познание Бога, людей, искусства. От богопознания я далек так же, как восемьдесят лет назад, когда отроком поступил в семинарию. Людей - тут никто не знает ничего, двадцатый век это доказал. Искусство - я читал Чехова, Бунина, я слышал Шаляпина. Что вы можете предложить мне равноценного?
Так вот: история не является сначала в виде трагедии, а потом — в виде фарса. А часто сразу — в виде фарса. Но этот фарс и есть одновременно трагедия.
Разговоры с дедом почему то чаще всего наталкивали на тему, которую Антон озаглавливал «О тщете исторической науки». Что может твоя наука, историк Стремоухов? Пугачёвский бунт мы представляем по «Капитанской дочке». Ты занимался Пугачёвым как историк. Много изменили в твоём ощущении эпохи её документы? Будь откровенен.
И появись ещё куча исследований – уточняющих, опровергающих, – пугачёвщина в сознании нации навсегда останется такою, какой изображена в этой повестушке. А война 1812 года? Всегда и во веки веков она пребудет той, которая разворачивается на страницах «Войны и мира». И сколько здесь от случая. Допиши Пушкин «Арапа», мы бы и Петра знали по нему. (Впрочем, даже и так знаем.) Почему? Историческое бытие человека – жизнь во всём её охвате; историческая же наука давно разбилась на истории царствований, формаций, революций, философских учений, историю материальной культуры. Ни в одном научном сочинении человек не дан в скрещении всего этого – а ведь именно в таком перекрестье он пребывает в каждый момент своего существования. И сквозь этот прицел его видит только писатель.