А есть и фанаты вроде Элль, люди, как она. Даже если ей в итоге не понравится моя версия Карминдора, я отдам всего себя этой роли. Потому что она заставляет меня стать лучше. Ради нее мне хочется играть от всего сердца, охваченным пожаром, играть и играть, пока не сгорю дотла, как умирающий красный гигант.
Я злодей собственной истории, и Я же герой.
“Я - потерянная принцесса. Я злодей своей истории и ее герой. Часть моей мамы и часть моего папы. Я - факт вселенной. Возможное и невозможное. Я не никто. Я - дочь своих родителей, и тогда я понимаю: понимаю, что в этой вселенной они тоже живы. Живы внутри меня.”
“Мой отец говорил, что невозможное только тогда невозможно, когда ты даже не пытаешься.”
Я выскребаю последнюю ложку арахисового масла со дна банки, смакуя его вкус. Я умею ценить даже самые маленькие победы.
Я потерянная принцесса. Я злодей собственной истории, и я же герой. Частично мама, частично папа. Факт вселенной. Возможной и невозможной.
В любой вселенной, в любом мире, кем бы мы ни были, мы – это они. А они – это мы.
В зеркале отражается девушка с короной из звезд в спутанных волосах, с потекшей тушью, в рваном косплей-кителе и мамином платье, которая никому не нужна и никому не была нужна с тех пор, как умер папа.Но на этом конвенте, в окружении созданий папиной мечты…
Вселенная всегда все забирает.
– Если ты испортишь Карминдора, – говорю я сквозь улыбку, так, что кажется, будто мы шепчем друг другу милые пустяки, а не колкости, – я лично своим блогом превращу твою жизнь в кошмар.Франко высовывает язык, переводит взгляд с меня на него, чего-то ждет.– Ты это всерьез, а’блена?– Клянусь и обещаю, а’блен.
Вокруг нас сверкают вспышки, как метеориты вокруг старого доброго корабля «Просперо», а мое сердце отправляется к дальним уголкам этой невозможной вселенной.
Якось я чув, що коли страх заволодіває серцем людини, він її принижує.
Ми не можемо горювати вічно. Ми не можемо розвернути хід подій назад. Не можемо зустріти попереду те, що лишилося позаду, і не можемо закинути назад те, що попереду.
Заслышав поступь одного, толпа в бегство не обратится. (Пословица народа игбо)
Теперь-то я понимаю: во что веришь, то часто становится постоянным, а что постоянно, то может стать нерушимым.
Ненависть - це п‘явка. Створіння, що чіпляється людині до шкіри, годується з неї й витягує соки з душі. Вона змінює особистість і не відчипляється, допоки не висмокче останню краплю спокою.
Ненависть – это пиявка. Тварь, что присасывается к коже человека и питается от него, истощает силу духа. Она меняет человека и не отстанет, пока не высосет до последней капли весь покой его души.
Ненависть впивается в кожу и постепенно проникает все глубже и глубже, так что, удаляя паразита, ты вырываешь себе кусок плоти, а убивая его- калечишь себя.
Нас учили: если старший спрашивает о чем-то с намерением пристыдить тебя, то отвечать – пускай даже ты легко можешь ответить – невежливо.
Жители Акуре – да и почти любого западноафриканского городка – это голуби: пассивные создания, что прохаживаются вразвалочку по базарам или игровым площадкам, словно ждут каких сплетен или новостей, и слетаются кучей туда, где просыпалось зерно. Все тебя знают, ты знаешь всех
Око, що сміється з батька й зневажає літню матір, нехай виклюють ворони долин і роздере хиже птаство.
Даже злу нужны побуждения, – говорит он. – Нельзя же разрушить мир просто так.
Справедливость и есть высшая добродетель.
Глупо скрывать правду, которая ничего не значит.
"Люди - одинокие создания, - говорила мать. - Наша жизнь протекает у нас в голове".