"Он был так спокоен, - думаю я. - Он знал, что делает. Он знал, что сдается ради нас".
Чем больше вкладывает человек в Бога, тем меньше остается в нем самом.
Настоящий мазохист всегда подставит щеку там, где есть возможность получить удар.
Ничего не бывает случайного, все имеет первопричину
Ничто не обходится в жизни так дорого, как болезнь и глупость.
Человек никогда ни от чего не отказывается, он просто одно удовольствие заменяет другим.
Чем более странным нам кажется сон, тем более глубокий смысл он несет.
Хотеть не значит делать, а делать – это не хотеть.
Толпа анонимна и не несет на себе ответственности. Чувство ответственности, сдерживающее всегда отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе.
Мы выбираем друг друга не случайно. Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании.
Прежде чем диагностировать у себя депрессию и заниженную самооценку, убедитесь, то вы не окружены идиотами.
..Дать зажить собственным "шрамам".Простить.И иногда тяжелее всего простить самих себя..
Когда человек умирает, жизни уже нет, да и личности тоже, так что лезу ли я в нее - спорный вопрос.
«Какой толк от нашего ума, если мы с него сходим?»
- Вот какая она, Мэг, - подытоживаю я. - Она могла всё. Решить за любого любую проблему.
Элис переваривает.
- За себя только не смогла.
Какой толк от нашего ума, если мы с него сходим? Другие-то существа с собой не кончают.
Почему я так груба с Элис? Ведь она со мной исключительно мила. И она мне даже нравится. Я понимаю, что надо ей что-то сказать, но она сигналит и уносится прочь прежде, чем мне удается подобрать слова.
Я машу рукой до тех пор, пока она не заворачивает за угол. И, видя, как еще один человек уезжает от меня в лучшую жизнь, я понимаю, почему была груба.
Иду в свою комнату. Высыпаю белые таблетки на покрывало. Сколько надо? Сколько я проглочу за раз? Что сделать, чтобы не вырвало?
Когда я смотрю на таблетки, кажется, что это так просто. Как будто я вполне на это способна. Прямо сейчас. Могу проглотить их. Спрыгнуть с эстакады над шоссе. Взять чей-нибудь заряженный пистолет. Ты же умирать не хочешь, – напоминаю я себе. – А если бы хотела, – отвечает какой-то голосок, – только представь, насколько это было бы просто…
мы ничего для Мэг не сделали. Хотя это не она ее подвела. А я. Я оставила ее в жизни. Но я не оставлю ее в смерти.
-У тебя все хорошо? - спрашивает он.
И, когда я этот слышу, мне становится хорошо. Если не совсем хорошо, то лучше. Паника утихает. Я не Мэг, я не сажусь на последний автобус, не слушаю чей-то анонимный голос. Я жива. И я не одна
Когда переспишь с барменом, бесплатной выпивке конец.
- Кто хочет попробовать? – Что это? – интересуется Дерево. – Всечтобыловхолодильнике. Тушеное.
Вот так люди начинают врать? Первый раз тяжело, второй – попроще, а потом уже срывается с языка быстрее, чем правда, – может, потому что ложь действительно легче, чем правда.
«Тебе выпали одни простые каменья, но ты их отмыла, красиво уложила и сделала из них ожерелье. А Мэг достались драгоценные камни, и она на них повесилась»
Свободу человеку дать нельзя. Свободу можно только взять, люди свободны ровно настолько, насколько хотят...