Не может любовь регламентироваться. Любовь есть сама свобода. Она, сколько ни сковывай её наручниками морали, всё равно не подчиняется ничему. Любовь можно подавить, задавить в самом себе, но управлять ею нормами морали нельзя. Свободу патологических убийц и воров тоже нельзя обуздать моральными нормами, но за ними охотится и их обуздывает закон. А охота на любовь? Что это, как это? Можно регламентировать брачный союз брачным договором, но чувства регламентировать невозможно, они не подлежат никаким законодательствам.
А всё на свете ... про любовь. Любовь в центре жизни, всё остальное периферия, и если любовь выпадает, жизнь лишается центра, а периферия распадается.
Так Лозинский переводил Данте. Второй раз даже красивее, чем первый: «Тому, кто сходит Адом, не преграждай суждённого пути…» — здесь у него удачно сложилось.
У Данте или у Лозинского?
У Лозинского, конечно! У Данте красоты нет, только смыслы и мораль. И гигантская модель ада. Итальянскому, да и другим языкам сложно звучать после русского.
Это чувство возникает, когда, будучи природно русским, долго живёшь в странах Европы. Всё тут маленькое и аккуратное, всё обозримо и конечно, всё рационально и упорядочено. Времена дикости давно минули, всему есть внятное разумное объяснение, а на всякую процедуру – свой протокол. Но вдохнуть полной грудью не хватает воздуху. На расстоянии Россия начинает казаться беззлобным гигантом – лихим и весёлым, добродушным, как медведь. Россия и есть медведь. И когда медведь бежит, расступятся поневоле и народы и государства, тем более что они сами медведя настёгивали и дразнили. Бегущий медведь совсем не беззлобен, он страшен, как страшна и несущаяся бог весть куда конная упряжка. Скачка русской тройки – это потрясённость России самою собой, захваченность своей громадностью, одурманенность своей дионисийской мощью.
Творчество есть принцип всякой любви… от самой земной до самой небесной – любовь не потребляется и не потребляет, она творится и творит.
... он один из тех куршевелевских персонажей, которых деньги освободили от всех комплексов нормального человека.
И всё таки жизнь была странной штукой. И чем старше я становилась, тем отчётливей понимала, что ни черта в ней не смыслю.
... наша жизнь — это всегда выбор. И хочешь ты того или нет, нам всегда приходится выбирать. Вся разница в том, берём ли мы на себя ответственность за собственные поступки или скидываем её на других.
Некоторые психологи утверждают, что настоящая любовь начинается после разочарования. Потому что, пока мы влюблены, мы строим отношения с иллюзией, а не с человеком. А столкнувшись с реальностью, встаем перед лицом несовершенств, уязвимости, боли и делаем осознанный выбор: уйти или всё же погрузиться в настоящую любовь. С принятием партнера без фильтров.
По сути, любовь берет начало там, где заканчиваются наша фантазия и ожидания.
Маленькая проза жизни имеет одно невероятное свойство — продолжаться. Если её пишут Вместе.
Анна-Мария Кёр