В какой-то момент я стала понимать, что людям, в особенности взрослым, не нужна правда – они предпочитали верить в то, что им удобно. Они хотели знать только то, что облегчало им жизнь.
Может быть, с моей стороны было слабостью сдаться, но я поняла, что больше не могу сражаться за свою мать.
Один в поле не воин – на улице это усваиваешь быстро.
Насилие – это последнее средство, но если бы моя жизнь или чья-либо еще была в опасности, я бы воспользовалась этим средством.
Говорят, выживает сильнейший, но я думаю: может быть, дело не в силе, а в отчаянии?
Нам, уличным детям, было легко оставаться невидимыми – большинство людей попросту делали вид, что не замечают нас.
Трущобы – как государство в государстве, вроде Ватикана, но без Бога. В этом есть своя ирония, потому что именно в трущобах живут самые верующие люди.
Бог не хочет, чтобы мы были счастливы. Он хочет, чтобы мы выжили. Однажды ты это поймешь!
Наверное, проще жить, когда веришь во что-то, если верить в себя не получается.
Многим это помогает пережить каждый новый день.
Слезы бессилия совсем не похожи на слезы тревоги. Это не те слезы, что текут нескончаемым потоком или жгут глаза.