У белых есть деньги, и они могут позволить себе все, что захотят. Я пыталась понять, почему жизнь так устроена. Неужели этого хочет Бог? Но ведь это нечестно. Бог ведь должен быть добрым.
Но разве может Бог быть добрым, если нам всегда достаются гнилые помидоры?
– Мам, а у Бога есть телефон?
– Не думаю, солнышко. А если бы был, о чем бы ты хотела с Ним поговорить?
– Я бы спросила, почему одни дети белые, другие черные, третьи – коричневые. Ведь на свете столько цветов – так почему не наделать зеленых или красных детей?
если ты можешь радоваться и грустить, значит, ты живой, даже если бывает больно и ты утратил веру и волю двигаться вперед. Но идти по жизни, как призрак, когда тело твое живо, но душа мертва, и от тебя осталась лишь сухая оболочка, – гораздо страшнее.
Мои шведские друзья и люди, слушающие мои выступления, часто спрашивают меня, как вышло, что моя мама решила жить в пещере. Иногда я пускаюсь в долгие объяснения, а иногда просто задаю вопрос и сама на него отвечаю:
«Что может быть опаснее ядовитых змей и насекомых?» «Люди».
Мне повезло родиться у такой матери, как Петронилия. Она не могла дать мне материальных благ, у нее не было дома, и она не всегда могла добыть еду, но она подарила мне лучшее, что только может дать человек, – свою любовь. Она умела слушать и всегда находила для меня время.
С годами я по-настоящему поняла, что такое скучать по кому-то. Не важно, когда ты видел человека в последний раз и когда был ваш последний разговор. Главное – как часто тебе хочется, чтобы этот человек был рядом.
Вам когда-нибудь хотелось, стоя на вершине горы и глядя на всю эту красоту внизу, вдруг закричать изо всех своих сил? Кричать, пока не иссякнет дыхание, до боли в горле и жжения в легких? Чтобы этот крик очистил душу, позволив горю и скорби вырваться наружу, сбросить груз того, что вам приходилось держать в себе, всей накопившейся боли, всех попыток подстроиться под окружающий мир.
Драгомир начинал понимать, что умалчивание только хуже делает, словно прибавляет прутьев в тех самых клетках, где томятся в скорби их души…
Его счастье сладко пахнет ягодами, да вереском. У его счастья нежный смех с придыханием и голос, что вешний ручей. У его счастья светлая душа и доброе сердце.
В жизни Драгомира было великое множество кровавых и жестоких битв. И он из каждой вышел победителем. Но битву с неодолимым соблазном, с безумным притяжением, туманящим рассудок, он проиграл. С самого начала проиграл, когда впервые узрел ее малахитовые глаза.